– Мне всех не надо, – улыбнулся Шорин, – одной хватит.
– Вот и напиши ей письмо.
– А о том, что в бой идти предстоит, написать можно или это военная тайна?
– Пиши! Все, о чем хочешь написать, о том и пиши.
– А дойдет письмо?
– Дойдет, это я тебе обещаю. Давай, Леня, держи хвост пистолетом, и все будет нормально.
– Спасибо, товарищ подполковник.
– Это тебе за службу твою геройскую спасибо, солдат.
– Разрешите идти, товарищ подполковник? – Шорин совсем по-детски шмыгнул носом.
– Иди, Шорин.
Переговорив еще с двумя солдатами 7-й и 9-й рот, Голубятников вернулся на КНП. К 12 часам в дом, занимаемый 9-й ротой, начали прибывать все командиры подразделений, заместители комбата. Ровно в 12.00 началось окончательное уточнение боевой задачи. Совещание свелось, по сути, к уточнению основных вопросов взаимодействия. Комбат обозначил время – 14.00, по плану время начала штурма; затем стал по очереди обращаться к офицерам, командирам штурмовых групп и подразделений обеспечения.
– Стрельцов! Что делаешь ты?
– Ровно в 14.00 рота открывает огонь по основному зданию. В 14.10 отдаю команду на перенос огня по северному крылу.
– Григорин, что ты?
– Вывожу группу к зданию ДГБ и через лестницу проникаю на второй этаж. Внутри действую по оговоренному варианту. Слепой обстрел коридора, подрыв боковых помещений, их зачистка с продвижением к основному зданию. И далее, по плану штурма.
– А что в это время делают медики? – повернулся Голубятников к капитану Адамскому.
– Ровно в 14.00, после получения сигнала на штурм, вывожу во двор квартала и рассредоточиваю там эвакуационную группу.
– Понятно. Артиллерия?
– По сигналу штурма открываю огонь из всех орудий по обозначенным квадратам «зеленки», а также по целям, переданным корректировщиком огня. Обстрел веду до вашей команды.
– Хорошо, – кивнул комбат. – Теперь вводные. Время 15.00, штурм в разгаре, 5-я группа в основном здании выходит к решетке, перегораживающей коридор. Действия командира группы?