– Ну и?
– Четверо пацанов вышли к посту с оружием. Имели при себе три автомата «АКС» и гранатомет «Муха». Скорее всего, их кто-то послал, и они находились под наркотой. Экспертиза легко установит это. Мирных жителей успокоил, вместе с их представителями проводил осмотр места гибели мальцов. Чеченцы согласились с тем, что мы действовали, защищаясь. Но для того, чтобы окончательно поставить точку в инциденте, я прошу организовать комиссию с представителями местной общественности.
– Я понял тебя! Комиссия – это лишнее, да и не до нее нам. Достаточно того, что чеченцы из сектора убедились в правоте наших действий.
– Хорошо! Мною отдан приказ удвоить бдительность и быть готовыми к отражению вероятного нападения на пост ночью. Думаю распространить этот приказ и на все остальные посты.
– Решение одобряю! Будь аккуратен в отношениях с местными. Я передам твой доклад наверх. У тебя все?
– Надо использовать ситуацию на все сто. Пусть местные сами разбираются с боевиками.
– Занимайся подготовкой встречи отряда охраны железной дороги. Отбой!
В 12.30 Голубятников вернулся на свой КНП. Начальник штаба передал на посты приказ усилить наблюдение за зоной ответственности и быть в готовности к отражению вероятных ночных атак противника. Но и остаток дня, и ночь с 31 января на 1 февраля прошли спокойно. Блокпосты никто не атаковал. Правда, снайперский обстрел с дальних позиций продолжался, но он и не утихал ни на сутки.
В 12.00 следующего дня к зданию КНП пришла делегация чеченцев, в состав которой входил отец одного из погибших парней. Чеченцы попросили разрешения вынести тела и захоронить их по мусульманским обычаям. Голубятников разрешил. Делегация ушла в «зеленку», комбат отдал Сомову соответствующее распоряжение.
1 февраля отряд охраны Северокавказской железной дороги еще не объявился. Железнодорожники прибыли только в четверг, 2 февраля. К зданию КНП батальона в сопровождении представителя штаба полка в 10.20 пришли трое военнослужащих – полковник и два солдата. Полковник оказался командиром отряда Николаем Черевным. Голубятников обратил внимание на экипировку железнодорожников: новая, с иголочки, чистая форма, бронежилеты, берцы, защитные «сферы».
– Что ты так рассматриваешь нас, будто мы пришельцы из космоса? – поинтересовался Черевной.
– Выглядите пришельцами. Я вот смотрю на прибывающих к нам из вышестоящих штабов – ну, форменные парадные расчеты, а не боевые подразделения. Одни мы какие-то убогие...
– Так вы воевали. Да еще как! О вас, комбат, легенды складывают. А переодеть личный состав – дело нескольких часов. И вообще, не все то золото, что блестит.
– Вы, наверное, хотели сказать, что золото и в дерьме видно?
– Нет! – рассмеялся Черевной. – Хотя оно, золото, действительно блестит везде... Ладно, займемся делом.
– Значит, по существу. Первое – место, где удобнее разместить ваш отряд, чтобы и бойцам было сподручнее, и подходы к объекту охраны, к железнодорожным путям, хорошо просматривались. Пойдемте, покажу одно здание.
Голубятников провел Черевного и сопровождавшего его майора из штаба сводного полка к дому, где ранее находился КНП восьмой роты, а позже – мотострелкового батальона. Полковник осмотром здания остался доволен. Было решено, что отряд разместится здесь. Потом Голубятников провел Черевного по позициям батальона, исключая частный сектор. Показал, откуда противник может вести снайперский обстрел; предупредил, чтобы мешки с песком из окон не убирали.
Полковник заметил, что на привокзальной площади и на проспекте достаточно много чеченцев.
– Да, – ответил Голубятников, – местное население повылезало из укрытий: кто старые жилища восстанавливает, кто ищет новые... А главное – гуманитарную помощь получают. Отсюда и тележки, баулы, мешки...
– А среди мирных чеченов могут оказаться боевики?