Федор заверил:
— Эту не знаешь! Она не местная. Детдомовская. Как отучилась где-то в ПТУ, к нам и прислали. Колхоз хату выделил на самом отшибе, вот и живет Люсенька, горя не знает. Давно бы замуж вышла, если б хотела. Но не хочет. Свободная, независимая и разборчивая. Не подумай, что весь мужицкий шалман обслуживает, нет! Только тех, кто нравится. И, кстати, что особливо бесит наших старух, совершенно не скрывает этого. Одно у нее правило — семей чужих не разбивать. С женатыми ни-ни. А ты для нее самое то. Орел! Офицер! Так что кончай мудрить, шлепаем ко мне, переоденусь, по стопарю влепим и в гости к ней. А я потом уйду по-тихому.
— Сам, наверное, попробовал уже эту Люсю?
— Честно? Не без этого! Но только раз. Не девка — огонь!
— А чего ж дальше не стал… продолжать знакомство?
— Да так, запил как-то, уж и не помню с чего, да и забросил гулянки, сам понимаешь, когда бухаешь, до баб ли? А потом сунулся, а она с фельдшером. Мужичок — тьфу, но… раз занято, так занято.
Александр растоптал окурок.
— А сейчас, значит, свободно?
— Сейчас да! И, кстати, она давно ни с кем не гуляет. Но перед тобой не устоит, отвечаю!
— Спасибо тебе за заботу, Федь! Ты всегда был настоящим другом, но иди-ка ты домой один, а у меня дела. Все! Разговор окончен! Пока!
Молот лишь покачал головой:
— Ну ты даешь! Тебя в Афгане, случаем, не контузило?
— Иди, Федь!
Александр обошел огромную фигуру друга детства и продолжил путь к саманной, выкрашенной белой известкой избе Клавы Бородиной. Она как раз сидела, лузгая семечки, на скамейке за густым кустом сирени.
— Привет, Клава!
— Саня? Откуда ты взялся?
— Из дома, понятно!
— Идешь к кому в гости?
— Уже пришел!
Клавдия удивилась так, что подавилась семечкой. Откашлявшись, произнесла: