Там, где парят орлы. Последняя граница

– Что–то не так! – Он был взволнован. – Что–то не так. Гидаш сказал, что министр сейчас отдыхает за городом, телефонная связь прервана, снегопад. За ним послали машину, ему нужно примерно еще полчаса, или… о, ну и дурак же я!

– Что? Что случилось? – взволновался Янчи. – Кто…

– Какой же я идиот! – Неуверенность слетела с лица Графа, и в тихом голосе зазвучало отчаяние. Рейнольдс впервые увидел растерянность на лице Графа. – Шандор, заводи мотор сейчас же! Гранаты, взрывчатку для мостика у дороги. Торопитесь все. Торопитесь!

Никто больше не произнес ни слова. Через десять секунд все они оказались во дворе. Их тотчас облепили хлопья снега. Побросав вещи в грузовичок, они уже через минуту мчались по ухабистой местности к дороге. Янчи повернулся к Графу, он молчал, приподняв бровь.

– Этот звонок был из будки телефона–автомата, – спокойно объяснил Граф. – Как это я не догадался сразу. Почему полковник Гидаш звонит по телефону–автомату? Потому что он не в Будапеште. Нет сомнения, что предыдущий звонок был из нашего штаба в Гворе, а не из Будапешта. Все это время Гидаш был в дороге, удерживая нас в доме этими липовыми звонками. Министр, государственное разрешение, неработающая связь… Боже мой, и я, как мальчишка, попался на такие уловки! Будапешт – Гидаш выехал из него несколько часов назад! Сейчас он должен быть от нас меньше чем в пяти милях. Еще каких–нибудь пятнадцать минут, и он взял бы нас всех шестерых голыми руками.

Глава 12

Они остановились у телефонного столба на окраине рощицы, напряженно вглядываясь в снежную пелену. Озноб не отпускал их. Недосыпание, сильнейшая усталость и последние события были явно им не на пользу.

Прошло минут пятнадцать, как они покинули дом Янчи, проехали через мост, свернув на запад и проехав по дороге, въехали в рощицу, находящуюся в двухстах ярдах от него, и спрятали грузовик. У моста Граф и Шандор спрыгнули, чтобы заложить заряды взрывчатки, а Рейнольдс с профессором наломали в рощице веток, и, собрав их в грубые подобия веников, вернулись обратно на мост, и стали заметать следы шин, снегом засыпать проволоку, ведущую от взрывчатки к рощице, где с взрывателем в руке спрятался Шандор. К тому времени, когда остальные вернулись к грузовику, Янчи и Козак уже подсоединили полевой телефон к проводу, ведущему к дому.

Прошло еще десять минут, двадцать, затем полчаса, снег продолжал идти, и постепенно холод проник до костей. Гидаш не появлялся. Янчи и Граф начали нервничать. АВО не свойственно было опаздывать, тем более что на этот раз их ожидала столь крупная добыча. Граф сказал, что Гидаш вообще никогда и никуда не опаздывал. Возможно, их задержал снегопад и плохие дороги, или Гидаш нарушил их договоренность, и люди АВО сейчас перекрывают все дороги к границе и окружают их с тыла? Но Граф считал такие действия Гидаша маловероятными. Он знал, что у АВО сложилось впечатление об организации Янчи как широко разветвленной мощной сети оппозиции. Гидаш должен думать, что Янчи наверняка позаботился о том, чтобы выставить посты за несколько миль вокруг. Но в том, что у Гидаша есть какой–то план. Граф теперь не сомневался, полковник всегда считался сильным и умным противником, а в концлагерях находилось множество людей, недооценивших проницательность и хитрость этого еврея. Гидаш что–то задумал, но что?..

Он все понял, когда появились Гидаш и солдаты АВО. С востока к ним приближался большой зеленый закрытый грузовик. Граф знал этот мобильный штабной фургон. Его сопровождал еще один маленький коричневый грузовик, который наверняка был заполнен отборными людьми АВО. Все это Граф и Янчи не могли не предвидеть. Но чего они не учли в своих расчетах, так это появления неуклюжей большой бронемашины, оснащенной противотанковой пушкой, по длине занимающей почти половину бронемашины, при виде которой стала понятной задержка Гидаша. Наблюдатели у телефонного столба в рощице ничего не могли понять: зачем понадобилась демонстрация такого могущества, но недоумение быстро рассеялось.

Гидаш все рассчитал до мелочей. Должно быть, от Юлии он узнал, что в торцах дома Янчи не было окон, потому–то грузовики даже не замедлили движение. Водителям были даны точные инструкции, и они выполнили маневр четко и слаженно. За двести ярдов до находящегося в стороне дороги дома грузовики прибавили скорость, оставили бронемашину сзади, затем одновременно притормозили, свернули с дороги и, проехав по горбатому мосту, устремились к дому. Они заняли позицию на расстоянии нескольких ярдов от глухих стен. Мгновенно из грузовиков выскочили солдаты и, скрываясь за пристройками и деревьями, рассредоточились вдоль тыльной стороны дома.

Еще до того, как последний солдат занял свое место, бронемашина свернула с дороги и въехала на мост, ограждение которого приходилось впритирку с ее бортами. Пушка нелепо задралась дулом в небо, а машина, переехав мост, остановилась ярдах в пятидесяти от дома. Прошла секунда, другая, дуло пушки оказалось направленным примерно на середину дома. Грохот выстрела: снаряд попал под окна первого этажа, зазвенели стекла и разлетелись обломки стены. Прошло несколько секунд, еще не улеглись пыль и клубы дыма от первого взрыва, а в дом полетел следующий снаряд, затем еще и еще. В каменной стене образовалась дыра футов десять в ширину.

– Подлая, гнусная тварь, – прошептал Граф. Но лицо его сохраняло бесстрастное выражение. Он замолчал. Снова ударила пушка. Подождал, пока не замерло эхо выстрела. – Это я наблюдал сотни раз. Если хотите обрушить дом так, чтобы он не загораживал улицу обломками, – выбейте из него основание, и он осядет на месте. Одновременно с этим все, кто скрывается в доме, погибают. Немцы отработали подобную работу до совершенства в Варшаве.

– Именно нашей гибели они и добиваются? Они думают, что мы в доме? – В голосе Дженнингса слышался ужас.

– Естественно. Люди АВО приехали не на учение, – жестко ответил Граф. – Конечно, Гидаш думает, что мы в доме, и расставил солдат вокруг дома на случай, если беглецы найдут дырку и выбегут.

– Понимаю. – Голос Дженнингса стал на удивление спокойным. – Кажется, я переоценил свою значимость для русских.

– Нет, – солгал Граф. – Вы им очень нужны, но я подозреваю, что смерть Иллюрина и моя для них важнее. Янчи – враг коммунистической Венгрии номер один. АВО понимает, что подобного шанса расправиться с бунтовщиком им может больше не представиться. Они не могут позволить себе упустить это и решили пожертвовать вами, чтобы раз и навсегда уничтожить организацию Янчи.

Рейнольдс слушал Графа, и в нем боролись гнев и восхищение его поведением. Гнев на то, что Граф скрывает правду от Дженнингса, и восхищение тем, с какой достоверностью он изобретает доводы.

– Бесчеловечные звери, – проговорил Дженнингс.

– С этим нельзя не согласиться, – тяжело проговорил Янчи. – Кто–нибудь заметил их? – Не следовало и спрашивать, кого он имел в виду. Отрицательное покачивание головами ему все сказало. – Нет? Тогда, может быть, настало время напомнить о себе и позвонить нашему другу? Телефон вверху, под скатом крыши, должно быть, еще не поврежден.