Выбравшись из своего укрытия, американские военные вместе с международными наблюдателями короткими перебежками, укрываясь за росшими по склону горы деревьями, стали удаляться от места сепаратистской засады.
Отойдя с полкилометра, группа дальше двинулась уже в обычном порядке разведывательного патруля. Впереди, как наиболее подготовленный для таких ситуаций, шел Хейб, в небольшом отдалении от него следовали остальные.
Первой, повесив на правое плечо штурмовую винтовку, шла Флетчер. Бредущий позади юрист Матерсон не имел автоматического оружия, только армейский самозарядный пистолет, который он еще ни разу не доставал из кобуры. В этом пешем походе капитан Брюс Матерсон чувствовал себя не очень уютно, боевая обстановка не придавала ему энтузиазма. Он то и дело останавливался и пугливо оглядывался по сторонам, при этом мешая тем, кто шел за ним.
Крутов свой «М-16» держал в руках, предварительно дослав патрон в патронник и сняв оружие с предохранителя. В таком положении Родион был готов мгновенно открыть огонь.
Так же держал югославский «Калашников» и Кацц. Невысокому израильтянину выпало замыкать группу. Двигался он профессионально, совершенно бесшумно. Время от времени Моше замедлял шаг и, приседая на левое колено, оглядывался, проверяя, не преследуют ли их.
Двигаться по пологому склону горы было довольно легко. Таким образом прошли около трех километров, пока дозорный Хейб не наткнулся на гигантский оползень. Часть горы, подмытая подземными водами, осела в недра земли, образовав тридцатиметровый обрыв.
— Проклятье, — выругалась Каролина и даже топнула ногой в бессильной злобе. Сегодня явно был не ее день.
— Нужно идти вдоль этого обрыва, — особо не настаивая, предложил капитан Матерсон.
— И мы удалимся от населенного пункта на добрый десяток миль, — с трудом сдерживая свой гнев, вскипела Флетчер. Все ее попытки связаться с командованием до того момента, как штаб KFOR оглушит своим ревом сигнал боевой тревоги, были тщетными. Против коварных выбрыков судьбы не попрешь.
— Можно попытаться спуститься вон по тем ступеням, — предложил рядовой Хейб, указывая на волнообразные отвалы земли, образующие по краям обрыва гигантские двух-трехметровые спускающиеся вниз ступени.
— Не стоит рисковать, — проговорил до сих пор молчавший Крутов. — Почва там рыхлая, стоит только ступить на одну из этих ступеней, как она тут же обвалится и со скоростью водопада понесется вниз. После такого «катания» костей не соберем.
— Откуда вы такой умный взялись? — совершенно неожиданно окрысился на русского Брюс Матерсон. — Стреляете, как Джон Вейн, по лесу перемещаетесь, как Рембо, и даже в оползнях разбираетесь, как профессиональный альпинист. Кто вы, мистер Зорге?
Намек был более чем прозрачный. Крутов поставил свою штурмовую винтовку на предохранитель, чтобы, не дай бог, в чем коварном не заподозрили, и обвел задумчивым взглядом собравшихся. Хейб, под впечатлением от недавно произошедшего, смотрел на него настороженно, даже с долей испуга. Брюс Матерсон, напротив, даже не пытался скрывать свою злость, в глазах Каролины Флетчер отражалась горечь размышлений. И только в зрачках Кацца прыгали бесовские искры, «рыбак рыбака видит издалека», в данном случае поговорка себя оправдывала. Бывший спецназовец Моше опознал в русском собрата по военному ремеслу. Крутов действительно стрелял, как легендарный американец, оружие держал на манер английских коммандос (без ремня, в руках) и даже по лесу двигался, как по воздуху летел. Но главное, что выдавало в Родионе диверсанта, — быстрота мышления и решительность действий. Так было и на базе «Ярова Застава», и то же самое произошло, когда потребовалось поджечь перевернутый «Хаммер».
Увидев в глазах израильтянина немую поддержку, Крутов усмехнулся и пожал плечами.
— Все очень просто. Как я уже говорил, стрелять меня научили в военном училище. Ориентироваться в лесу — в центре выживания в экстремальных условиях. Есть у нас такое учебное заведение, через него проходят все начинающие военные дипломаты, направляющиеся в страны, входящие в список «горячих точек». А в характере оползней я стал разбираться, когда в десять лет упал с обрыва и пробил голову. — Родион указательным пальцем ткнул в старый шрам над левой бровью.
Своим новым знакомым полковник Крутов не собирался говорить правду о том, что по окончании училища он действительно занимался в закрытом центре, где из него сделали спеца по допросам — «дознавателя». Или, как тогда называли «особиста», бойца диверсионного подразделения, специализирующегося на раскалывании «языков» в условиях рейда по вражеской территории.
И прежде чем оказаться в уютном кабинете особого отдела Западной группы советских войск, он десять лет ходил в учебные рейды по сибирской тайге и сопкам Приамурья, болотам белорусским, жарким пескам Каракумов. И английский язык в совершенстве он изучил только для того, чтобы свободно, а главное, эффективно разговаривать с солдатами и офицерами «вероятного противника», а именно «языками». Эта наука, правда, ему пригодилась всего один раз, в Африке…
— Ну, если другого выхода нет, пойдем вдоль обрыва, — полковник Флетчер наконец решительно прекратила все споры. Во-первых, она вдруг сообразила, что этот русский уже дважды спас им жизнь, а во-вторых, и это главное, Каролина поняла, что ей придется составлять рапорт о происходящем, поэтому лучше отметить в нем, что она делала все, что было в ее силах, и даже более того, чем то, что, в конце концов, она опустила руки и ждала, когда ее подчиненных вместе с международными наблюдателями вытащит команда спасателей.
Вниз двинулись в прежнем порядке, впереди рядовой Хейб, остальные немного в отдалении. Все внимательно смотрели под ноги.
— Где-то здесь поблизости проходит граница Косовской автономии, — приблизившись почти вплотную, Моше Кацц зашептал Крутову на ухо. — Там по-прежнему неспокойно, хотя и не с таким размахом, как до прихода туда оккупационно-миротворческих сил.