– Самое страшное произойдет как раз, если Дудаев отдаст подобный приказ и покинет Чечню. Или его уничтожат. Что в принципе одно и то же.
– А это еще почему? – удивленно спросил Юрченков.
– Потому, что Дудаев еще может управлять чеченскими формированиями. Редкий полевой командир осмелится ослушаться Джохара, и то это не произойдет безнаказанно. Если же Дудаев выйдет из игры или его из нее выведут, обстановка резко изменится. Кардинально изменится. Масхадов не сможет полностью контролировать ситуацию, не тот у него авторитет. Да, устранение Дудаева сначала принесет неплохие дивиденды российскому военному командованию. Организованные силы сопротивления, утратив управляемость, распадутся на отдельные отряды. Они уйдут из Грозного, позволив вашим генералам торжествовать по поводу победы. Но эти отряды, действительно превратившись в бандформирования, уйдут в горы. И их начнут собирать в группировки эмиссары международных террористических организаций. Мало того что российским войскам придется вести партизанскую войну, к которой они совершенно не готовы, – зона боевых действий уже не будет ограничена границами Чечни. И тогда российские города подвергнутся террористическим атакам. Не сомневаюсь, что и с этой угрозой Россия в конце концов справится, но какой ценой? А партизанская война на Кавказе будет полыхать еще долго, то затухая, то разгораясь вновь. Террористы сделают все, чтобы разжечь, где только можно, новые очаги межнациональных конфликтов.
– А что, сейчас у вас не воюют наемники? – спросил Голубятников. – Представители тех же международных террористических организаций?
– Воюют. И их прибывает в Чечню все больше. Международный терроризм использует ситуацию. Но на данный момент наемники худо-бедно, но подчиняются Дудаеву. Масхадову они подчиняться не будут – они будут руководить им. Таково мое личное мнение.
– Значит, то, что вытворяют эти мрази-наемники, планируется в штабе Дудаева?
– Планируются отдельные операции. А каждый полевой командир реализует эти планы по-своему. И зачастую, к сожалению, больше нанося вреда Движению сопротивления, нежели принося пользы. Но все и вся мы контролировать не можем. Да и никто не смог бы. Ваше командование тоже не в состоянии полностью контролировать обстановку, так как события нередко развиваются стремительно и непредсказуемо. Такая вот война!
Тариев на секунду замолчал, затем поднял кружку:
– Давайте по второй! За мир!
Офицеры выпили. Тариев поставил кружку на стол, закурил. Затем, посмотрев на десантников, сказал:
– Сидим, как в старые добрые времена, когда вместе служили в одной армии, жили дружно по соседству в военных городках, решали одни и те же боевые задачи. Собирались на торжества, гуляли… А сейчас стреляем друг в друга, рвем на куски в рукопашной. Почему? Ну не враги мы. Нас сделали врагами, а мы… мы не воспротивились этому. Потеряли страну, идею, великую армию. И убиваем друг друга. Мир сошел с ума… А вместе с ним и мы. Горько это и больно…
Тариев, нервно затягиваясь, замолчал. В помещении наступила гнетущая тишина. Голубятников поднялся, прошел к окну. Оттуда сказал:
– Время 15.40. На площади работы почти завершены; предлагаю выпить по последней за прекращение войны и на этом разойтись. Тем более что оговоренное время перемирия заканчивается. – Взглянул на Жураева: – Сан Саныч! Давай!
Заместитель командира полка разлил коньяк. Все выпили. Офицеры пожали руку Тариеву. Тот улыбнулся, но как-то печально:
– Благодарю за прием, за обеспечение проведения мероприятий. Прощайте!
– Ну почему «прощайте»? – возразил Юрченков. – Лучше до свидания. Даст бог, еще увидимся.
– Вряд ли! Желаю вам выжить в этом безумии.
Он резко повернулся и вышел в коридор, где его ждал сержант 9-й роты.
А ровно в 16.00 опустела привокзальная площадь. Все тела были убраны; из вагонеток, что продолжали стоять на путях, трупы солдат и офицеров мотострелковых батальонов, разбитых на площади перед Новым годом, перегрузили в машину. Увезли в парк.
В 16.10 Голубятников вызвал на КНП командира 9-й роты капитана Боревича: