Кольцов посмотрел на небо, затянутое плотными тучами, и сказал Татенкову:
— Ну что, Ветеран, наконец-то будет подходящая погодка. А?
— Да, погодка будет что надо, — проговорил Петр, сворачивая спальный мешок. — Теперь зарядит на неделю, и будем купаться в грязи, как свиньи.
— Ничего, ничего, — успокоил его Глеб, — это лучше, чем если с тебя, сухого и чистого, сдерут скальп. Скажи, чтобы готовились к походу, а Янычар пусть подойдет ко мне.
Наемники собирали вооружение и амуницию, затем навьючивали мулов. Животные за неделю отдохнули и сейчас стояли, затянутые кожаной сбруей, под тяжестью вьюков, весело кивая вытянутыми мордами. Глеб Кольцов надел ремень с подсумками, повесил на шею «Калашников», натянул поверх пятнистую натовскую плащ-накидку.
— Ну что, выступаем? — раздался голос за спиной. Глеб повернулся, перед ним стоял Вано Болонидзе, он был в своем комбинезоне, обшитом нейлоновой растительностью, лицо расписано зеленокоричневым узором и для несмываемости покрыто жиром. Лишь вместо громоздкого «РПК» из-под руки грузина выглядывал ствол миниатюрного «узи».
— Я тебе ничего объяснять не буду, — сказал Глеб.
— Понятно, — кивнул Вано: маршрут движения давно обговорен.
Едва Янычар скрылся в зарослях, с неба упали первые капли дождя. Кольцов, поправив на голове кепку, объявил:
— Приготовиться, бокового охранения не будет, все идут при мулах. Первым проводник, потом я, затем Шлосов и Татенков, между ними пленный Тафулин, потом Донцов. Лаптев и Улнис замыкают колонну. Надеюсь, ясно?
Все молчали. Дождь падал с неба сплошным потоком.
— Вперед, — скомандовал Кольцов, и проводник, держа под уздцы мулов, начал выбираться из укрытия, за ним следовали остальные.
Колонна двинулась на север. Уже через полчаса Кольцов почувствовал, как земля под ногами размокла и превратилась в чавкающее болото. Козырек кепки намок и безнадежно повис на глаза, мешая обзору. Чертыхаясь, Глеб развернул кепку козырьком на затылок. После этого дождь начал сечь по лицу, снова пришлось развернуть кепку. Кольцов оглянулся. Наемники, вымокшие до нитки, пряча от дождя оружие, держали под уздцы мулов, едва не тонущих в грязи.
Труднее всех приходилось Тафулину, чьи наручники были привязаны к вьюку мула. Проклиная все на свете, Ренат плелся за животным; едва он падал, как Татенков поднимал его ударом автомата под ребра. Олег Донцов тащил мула, про себя говоря все, что он думает об этой экспедиции и ее руководителе, который нашел самое подходящее время для перехода.
Четыре часа они тащились по раскисшей лесной дороге, сгибаясь под хлещущими потоками дождя. Наконец Кольцов подал команду к привалу. Отыскав под развесистым густым деревом место посуше, наемники натянули две плащ-палатки и разместились на отдых. Не разжигая костра, поели холодных консервов. Владис Улнис незаметно отстегнул флягу со спиртом.
— Эй, — раздался голос Кольцова, — положи флягу и иди смени Радика, пусть немного обсохнет.
— Хорошо, — буркнул латыш, накрываясь плащ-накидкой и мысленно посылая самые страшные проклятия на голову своего командира, и вышел под дождь. Через минуту из стены падающей воды появился Лаптев, у него от холода зуб на зуб не попадал.
Забившись под самые корни дерева, Олег Донцов попытался заснуть. Но от усталости так ломило суставы, что сон казался пыткой. «Черт возьми, — думал Донцов, ворочаясь, чтобы лечь поудобнее, — это авантюра и бред. Впрочем… Я ведь мог прожить всю жизнь, так и не узнав, на что годен. Там, в Москве, был отличный парень, каратист, снайпер, на хорошей должности, черт возьми. А попал сюда — и все. Сейчас происходит переоценка ценностей». С этими мыслями Олег задремал. Сколько длился сон, он не знал, лишь грубый голос Кольцова вырвал его из провала. И снова месить чавкающую грязь, толкая мула, морщиться от сырости, проникающей под прорезиненную накидку. И все равно идти.
Глеб держал под уздцы мула, который едва двигался под тяжестью вьюка. «Еще час такого перехода — и животные совсем обессилят. Впрочем, скоро ночь, все равно где-то придется стать на ночлег», — размышлял Кольцов, ежась от холода. Вдруг на повороте он увидел, как проводник поднял руку вверх.
Это условный знак, предупреждавший об опасности. Передав узду Шлосову, Кольцов бросился к Михеичу, на ходу снимая с предохранителя «Калашников».
ebooksa