Людоеды

– Кто тебя подослал, козел?

– Никто, жена Петра Сергеевича.

Раздался противный резкий писк. Оказывается, в джипе установлен радиотелефон. Стриженый откуда-то снизу, чуть ли не из-под сиденья, вынул трубку. Допрос прервался, звонил шеф.

– Да, Петр Сергеевич… Нет… нет… Значит, так: Меншиков Владимир Михайлович, – стриженый старательно продиктовал содержимое паспорта, даже штамп о разводе не поленился зачитать. Потом начал свой талант следователя расхваливать. – Да мы его в пять секунд расколем… Дохляк, натуральный бомж, хоть и с пропиской… Ладно, понял, культурно, так культурно. Жаль, конечно… Понял, Петр Сергеич, будет исполнено в наилучшем виде.

Он сунул телефонную трубку на место, развернулся к Вовцу и молча уставился долгим вопрошающим взглядом исподлобья. Такой психологической обработкой уличные рэкетиры предваряют наезд на лотошника. Человек от навязчивого внимания со стороны хмыря в кожанке и спортивных штанах начинает беспокоиться, нервничать и постепенно доходит до необходимой кондиции. Тогда ему доверительно сообщают: "Денег надо." Дальше можно не рассказывать, и так все понятно.

Но Вовец сегодня уже всякого насмотрелся и начувствовался. Им овладело безразличие. Он устал бороться. Ну сколько можно? Есть предел человеческим душевным силам. Так на войне, рассказывают, после нескольких часов тяжелого боя человек теряет чувство страха, самосохранения и всякий боевой дух. Он механически выполняет команды, стреляет, встает в атаку и, получив пулю, спокойно истекает кровь, с облегчением понимая, что весь этот ад кромешный для него кончился. Вовец хотел бы умереть прямо сейчас, чтобы прекратился этот бесконечный спектакль про охоту, где ему досталась роль зайца. Все, заяц больше не бежит. Кончайте скорей. Мертвым все равно. Им уже не больно. Они ни за что не в ответе. Пусть теперь другие выкручиваются, а он бросил карты…

– Чего там Сергеичу надо? – Водитель тоже хотел владеть информацией, чем один круглоголовый хуже другого?

– Сказал, чтобы подробнее выяснили про этого лоха. Только это и больше никуда не углубляться.

– А потом его куда?

Стриженый пожал плечами.

– А ты бы спросил. Он сейчас с ляльками на фазенду укатит, а нам с этим придурком…

– Не укатит. Там у него Жанна сидит.

– Тогда точно в офисе до ночи проторчит. Давай, что ли, на хату к этому съездим, поглядим, что почем. – Он повернулся к Вовцу. – Эй, как тебя, Меншиков, разведенный, один живешь или с бабой?

– Один. – Вовец с трудом разлепил запекшиеся губы.

– А вот это ты зря. Нельзя без бабы.

Оба круглоголовых радостно загоготали. Наверное, это была шутка.

– Да уж, баба – вещь нужная, – важно сообщил водитель.

К его дому подъехали неудачно, не с той стороны. Тут не было проезда, пришлось поставить машину на противоположной стороне двора за полуразломанным хоккейным кортом.

– Эй, ты, – стриженый двинул Вовца локтем в бок, – который подъезд?

– Дальний.