В 8–30 два «Ми-8» плавно коснулись вертолетных площадок Катаванского поста. Первым борт ведущей машины покинул Бекетов. К нему сразу подошел старший лейтенант Арбашев:
— Здорово, Юра! С прибытием в горы.
— Привет. Спасибо. Как тут у вас?
— Спокойно. Да тебе Краб обо всем расскажет.
— К смене приготовились?
— Конечно.
Офицеры зашли в блиндаж, где смену проводили связистки. Решили им не мешать. Вышли в траншею.
Крабов проговорил:
— Собственно, Юра, и докладывать-то нечего. За всю неделю ничего особенного не произошло. За Катаванским перевалом наблюдал постоянно, но ничего не заметил. Ни я, ни снайперы, которых я специально выставил на отдельные позиции. Так же спокойно было внизу и в Шуни. Короче, докладывать нечего.
— Ясно. У тебя Арбашев отдельно службу нес?
— Да. Я его на Шуни определил. Контролировать утес, выход из Катавана, Шунинское ущелье и перевал Шуни. Он же выставлял заградительную группу у северного поворота Шунинского ущелья. Перед минным полем, которое где-то в среду накрыли специально прилетавшие сюда саперы.
— Что собой представляет минное поле?
Крабов достал из планшета сложенный вдвое лист стандартной бумаги:
— Вот тебе схема минирования. На ней все до последней сигналки указано.
— Схема составлена в одном экземпляре?
— В двух. Второй экземпляр у Арбашева. Точнее, он находился у командиров отделений, заступавших на позиции.
— Ясно. Потом разберусь. Значит, все у тебя прошло спокойно?
— Спокойно, Юра!
— Что ж, рад за тебя. Пойдем, распишемся в журнале, да веди своих ребят к летным площадкам, скоро «вертушки» вернутся.
— Идем.