Бекетов пожал плечами:
— А зачем? Газ в класс, где собраны дети, не пустишь, опасно, дым не применишь, он только на руку Жарову сыграет. Ослепляющие или оглушающие заряды тоже не применишь из-за тех же детей-первоклашек. Так что обойдемся тем, что назвал.
Белянин махнул рукой:
— Черт с тобой. Согласен и с этим. Под пули Жарова тебе идти.
Бекетов кивнул головой:
— Вот именно. Прошу, вызовите в штаб Крабова с Пашей, чтобы я их не искал по гарнизону. Но не в кабинет, а просто в штаб. Пусть с дежурным поговорят, пока мы Жарова послушаем.
Комбат тут же выполнил просьбу. И не успел положить трубку, как телефон задребезжал противным звонком вызова. Офицеры переглянулись, подполковник ответил:
— Слушаю, Белянин!
— На связи ваш Жаров, товарищ подполковник! Соединить?
— Соединить!
Комбат нажал клавишу громкой связи. Следователь включил диктофон. Бекетов, закурив сигарету, отошел к окну.
Раздался знакомый голос Жарова:
— Командир? Доброе утро!
Белянин ответил:
— Ты считаешь его добрым?
Оборотень рассмеялся, где-то в глубине раздалась команда Мансурова: «А ну тихо, щенки, а то быстро успокою». Оборвав смех, Жаров, спросил:
— Почему бы и нет? Погода на улице прекрасная, осенняя, как раз по мне! Люблю осень!
Подполковник прервал бандита:
— Жаров! Перестань кривляться! Говори, что хотел сказать!
— Вы грубы, командир, но это объяснимо, трудное детство, тяжелая служба, да еще такое «ЧП» в придачу, перед самым, можно сказать, дембелем!