– Ага! – Заглянув под красную «корочку», сержант удовлетворенно кивнул. – А этот, стало быть, с вами? – Последнее высказывание относилось к Василию.
– Слышь, сержант, я тебе не «этот»! – Скорее всего, Скопцов прекрасно понимал, что он в данной ситуации глубоко не прав, однако остановиться уже не мог. – Ты за речью-то следи!
Тут еще и охранник подлил, что называется, масла в огонь. Уверенный в том, что после появления рядом с его обителью наряда полиции ему ничего больше не грозит, он открыл форточку и поспешил наябедничать старшему:
– Платить отказываются! Хулиганят! Угрожали! Оф!..
Бедолага ничего не успел сообразить, как Скопцов, стремительно развернувшись, ловко поддел его пальцами под ноздри и потянул на себя.
– Оп-па! Есть сазанчик!
«Сазанчик», не в силах произнести ни слова, только тянулся всем своим немалым телом за пальцами-«удочкой». Правда, ширина окошка не позволяла «рыбаку» вытащить «улов», который елозил круглой физиономией по стеклу.
Старший полицейского наряда сурово сдвинул брови, рука легла на рукоять резиновой дубинки…
«Сейчас прольется чья-то кровь…» – подумал Максим.
– Брек! – Короткое и резкое, как выстрел, слово заставило всех участников действа замереть на месте. – Отпусти его, Васька! – повернулся Оболенский к Скопцову. И было что-то такое в голосе опера, что заставило Василия безоговорочно выполнить этот, по сути, приказ.
– Живи, баклан! – Отпустив жертву, он еще успел и обтереть свои «рабочие» пальцы о ворот форменной рубашки охранника.
Максим в это время извлек из кармана заранее заготовленную купюру и выложил ее к окошку со словами:
– Держи, болезный. Сдачи не надо. – И обратился к старшему наряда: – Я думаю, инцидент исчерпан?
Сержант помялся немного, покосился в сторону напарника и наконец согласился:
– Да, господин майор.
– В машину! – Оболенский кивнул Скопцову на стоящий «Рейндж Ровер», и Василий послушно начал обходить автомобиль.
В это время самого Оболенского кто-то сзади тронул за рукав. Развернувшись, оперативник увидел перед собой человека. Пол, возраст и телосложение определить было невозможно – человек этот был облачен в старомодный просторный брезентовый дождевик, капюшон которого закрывал голову и отбрасывал тень на большую часть лица.
Самое же интересное было то, что Максим даже не заметил, когда и как этот человек сумел приблизиться. «Старею… – подумал он. – Теряю форму…»
– Извините… – начал незнакомец. Теперь, когда он заговорил, можно было понять, что это мужчина, и явно немолодой. – Вы ведь в город…
Вроде бы и вопрос… Но в то же время вопросительных ноток в голосе не слышно.