Сентиментальное путешествие в Россию

Насухо вытерлась и, накинув халат, дорвалась до телефона. За время отсутствия звонили раз десять но, в основном, Элла. Несколько абонентов явно установили антиопределитель, или воспользовались телефоном-автоматом, так как в окошке мигали красным мелкие чёрточки.

— Элка, привет! — Набрав номер подруги, радостно завопила я.

— Вернулась! — Так, что заболели перепонки, заорала Элла.

— А то! — Подтвердила я.

— Ну, как, нормально? — Несколько сбавив накал, осторожно осведомилась она.

— Всё в жизни относительно. — Напустила туману я.

— Ясно. — Констатировала вредина. — Ничего не узнала, и это, само собой, хреново. Зато сохранила попку в целости и сохранности, и это просто замечательно.

— Умненькая ты моя. — Захлебнулась я от счастья. — Укушу.

— Я тоже скучала. — Не стала отнекиваться Элка. — Так что, отметим?

— Естественно! — Я была полна энтузиазма. — Только, чур, не в ресторан! Пьяных рож мне и на войне хватило.

— Ух ты-ы! — Ехидно подколола змея. — Может, пора мемуары писать? Ваши американские издатели с руками оторвут.

— Да ну тебя. — Малость обиделась я. — Человек, из ада вернулся, а ей всё смефуёчки.

— Ладно, ладно, извини. — Примирительно засмеялась Элка. — В «Сакуре» чудненькая премьера. И мне, как совладелице популярного модельного агентства прислали два билета.

— Так ты ж, наверное, с Игорьком хотела пойти? — Усомнилась я в правомочности столь беспардонной узурпации подруги.

— А-аа. — Я явственно представила пренебрежительно скривлённые губки. — Куплю ему три литра пива и компакт диск с новым боевиком. Он даже обрадуется.

Да уж. Ходить на спектакли с абсолютно индифферентным к искусству спутником, то и дело норовящим заснуть — удовольствие не из приятных.

— Во сколько начало? — Перестав терзаться угрызениями совести, спросила я.

— В семь. — Ответила Элла. — Но, ты же знаешь. Приличные люди приходят как минимум на час раньше.

Что да, то да. Нужно же «на бомонд посмотреть, себя, любимую, показать». В общем, Москва, несмотря на ураганы и водовороты внешнего мира, продолжала жить по собственным, ей же изобретённым законам, игнорируя, при этом, всех и вся.

— Тогда в пять. — Подвела итог я, и попрощалась.