– Я на речку, па.
– На голову что-нибудь надень.
– Я пилотку себе сделаю.
Димка исчез и появился через пару минут, уже в пилотке. Она была свернута из газеты. Корнеев всмотрелся, сдернул пилотку с Димкиной головы и швырнул на стол.
– Возьми другую газету!
– Это же старая газета, Вадим. Ты ее уже вдоль и поперек прочитал, – сказала Рита.
– Пусть возьмет другую! – упрямо повторил Корнеев.
Когда сын ушел, Рита проследила за ним из окна и стояла так долго. Корнеев решил, что она думает о Димке, а оказалось – о нем.
– Я тебя хотела спросить, Вадим. Эти неприятности… в Москве… которые по работе… они уже позади?
– Да.
– Откуда ты знаешь? Мы же здесь уже месяц безвыездно.
– В газетах прочитал, – сказал Корнеев.
Рита вздохнула.
– Ты скрытный, – посетовала она.
– Ну что ты, – широко улыбнулся Корнеев. – Я всегда говорю правду.
Он действительно не солгал на этот раз. Димка, мастеря из старой газеты пилотку, сложил ее, по мнению Корнеева, неудачно, потому что газетная фотография – та самая – оказалась на виду. На фотографии был Христич в полковничьей форме. Под фотографией шел куцый текст, а сверху темнел заголовок: «Самоубийство офицера армейской разведки».
– Вернемся в Москву, – сказал мечтательно Корнеев, – и будем жить-поживать.
– Просто жить? – удивилась Рита.
– Просто жить, – подтвердил Корнеев. – Это настоящая роскошь, если кто понимает.
– Ты стал философом.