– Ты не волнуйся, – сказал ему кто-то из оперативников. – Твое дело – дверь открыть. А остальное не твоя забота.
– Оно часто так бывает: сначала не твоя забота, а потом вдруг – глядь! – она уже твоя, – скорбно ответил на это умудренный недобрым житейским опытом хозяин.
Предчувствие его не обмануло.
Когда вошли в квартиру, практически сразу наткнулись на Проскурову. Ее тело лежало в комнате на полу и было обмотано скотчем так, что стало похоже на мумию.
Китайгородцев подошел к окну. Отсюда гаишная площадка была как на ладони. Удобно. Можно наблюдать за тем, как приехал Петя. Одно письмо мальчик забрал из тайника, другое положил в тайник. И сразу можно за письмом идти. Достаточно с восьмого этажа на лифте спуститься.
Китайгородцев вышел из квартиры к ее хозяину, который в неведении топтался на лестничной площадке.
– Кроме этой женщины, чью фотографию вам показывали, еще мужчина был, – сказал Китайгородцев.
– Я не в курсе! – тотчас сообщил хозяин.
– Соседи говорят, что был мужчина.
– Я не в курсе! – повторил хозяин. – Я Марии сдавал квартиру, а кто тут у нее бывал – забота не моя.
На хозяина надежды нет. Он только с несчастной Марией был в контакте. А ухажер старался не светиться. Даже квартиру не он снимал, а Мария этим занималась.
Надежда только на соседей. На тех, кто ухажера видел.
Нужен фоторобот.
Хамза с Китайгородцевым приехали на Рублевку уже под утро. Было время самых сладких снов, но Хамза попросил охранника разбудить Проскурова. Трагическая гибель жены, с которой пускай и расстались плохо, – тот самый случай, когда не до церемоний.
Сонный Проскуров пришел в кухню. Щурился от света. Был мрачен, понимая, что только плохие новости могли бы побудить поднять его так рано. Но он не знал, насколько эти новости плохие.
Когда Хамза сказал ему о гибели жены, Проскуров обессиленно опустился на стул, уставился в пол и так сидел долго.
Слишком много плохих новостей, подумал Китайгородцев. Как бы ты ни был духом крепок, а начнет тебя жизнь вот так дубасить и корежить, и ссутулишь плечи, думая, что неспроста так бьет и что это расплата за грехи, за то, что жил неправильно.
Проскуров поднял голову наконец и посмотрел на Хамзу и на Китайгородцева.