Семь кило баксов

22
18
20
22
24
26
28
30

«Хонда» вырвалась на асфальт, тут Полина бесстрашно прибавила скорость и засмеялась азартно-счастливо:

– Уйдем, Миха! Не догонят!

– Еще как догонят! Вы знаете, как папка на машине гоняет! – затосковал Миха.

– О, мы уже на «вы»? – изумилась Полина. – Ну зачем же так, старичок? Не надо этих церемоний, ведь мы с тобой друзья.

Никто их не догнал.

Глава 51

Ресторан «Людвиг» размещался в полуподвальном помещении одного из особняков в самом центре Москвы. Низкие сводчатые потолки, отсутствие дневного света, да и электрического на первый взгляд тоже нет, трепещет неяркий огонь в плошках, прикрепленных к грубым, из неотесанного камня, стенам, пламя прикрыто почерневшим якобы от копоти стеклом, и только если присмотреться, можно обнаружить, что это не жировой светильник из средневековья, а лишь его имитация. Столы здесь грубые, из толстых некрашеных досок. Длинноволосые официанты ходят в кожаных фартуках – то ли мясники, то ли палачи, это уж кому как больше нравится. Обстановка, словом, нарочито не изящная, и сам Маркелов, доведись ему делать выбор, предпочел бы другой какой-то ресторан.

Маркелов прошел через зал, а открыть дверь, ведущую в подсобные помещения, не успел. Та распахнулась, и ему навстречу вышел официант, долговязый парень, такой же длинноволосый и так же похожий на палача-мясника, как и все его товарищи.

– Директор на месте? – спросил Маркелов.

Секундная пауза, в течение которой парень всматривался в лицо Маркелова.

– Нет директора.

– Когда будет?

– Думаю, скоро приедет.

– Я подожду.

– Пожалуйста, – ответил официант. – Может быть, что-нибудь закажете?

– Кофе.

Официант выждал еще мгновение – не последует ли дополнения, – не дождался и ушел. Маркелов сел на стул с высокой спинкой, не очень удобный, жесткий, но эта спинка отгораживала его от зала, и в окружающем сумраке можно было представить, что вокруг нет никого. Из сумрака вдруг вынырнул уже знакомый Маркелову официант, поставил перед ним на стол кофе.

– Что-нибудь еще?

– Нет, спасибо.

Официант исчез, и снова кажущееся безлюдье вокруг.