В Омодос они как раз и направлялись.
Машина подпрыгивала на неровностях дороги, тянулись и тянулись ровные ряды не успевшего еще зазеленеть винограда, полное безлюдье, и вдруг – снова асфальт и открывшиеся неожиданно взорам путешественников дома близкой уже деревни.
– Омодос, – сказал Антон. – Если в Лефкару едут за вышивкой, то сюда – за вином.
Машину они оставили на небольшой площадке, где было совсем пустынно. Короткая улочка вывела их на нарядную деревенскую площадь: дома в один-два этажа, сплошная череда таверн и торговых лавок, разновеликие бутыли с вином выставлены прямо на улице, сама площадь замощена камнями, плотно пригнанными друг к другу. Под навесами расставлены столы, можно сразу отведать местного вина, но Антон увлек Полину в лабиринт узких улиц, начинавшихся от площади. Белоснежные ограды, белоснежные дома, красная черепица крыш, цветы в кадках выставлены прямо на улицу, и без того узкую, и уже вряд ли тут проедет машина; крохотный дворик, вдруг открывающийся взорам за приоткрытой ажурной калиткой; аккуратный балкончик, нависший над узкой улицей, на тот балкончик хозяйка выйдет только за тем, чтобы полить высаженные там во множестве цветы; через забор свешиваются ветки апельсинового дерева, несколько больших ярко-оранжевых плодов лежат на тротуаре, и никому нет до них дела, никто не поднимет; окна домов закрыты ставнями, будто их обитатели решили создать иллюзию необитаемой деревни – пускай ничто не мешает туристам знакомиться с Омодосом.
– Деревни такими не бывают, – сказала Полина, жмурясь то ли от яркого весеннего солнца, то ли от белизны окружающих ее стен, то ли оттого, что верила в то, что так бывает.
Они вновь оказались на площади, над которой плыл мелодичный перезвон. Это ветер небрежно трогал выставленные на продажу сувениры для туристов, связки полых металлических трубок и блестящих на солнце разновеликих стержней – стоило только их коснуться, привести в движение, как раздавался мелодичный звук.
Антон угостил Полину вином – легким, легче сока; оно было как сладкая вода, но после первого же стаканчика и краски вокруг стали ярче, и люди веселее.
– Ну как? – спросил Антон.
– Лучше не придумаешь.
– Тогда повторим?
И еще один стаканчик. Небо стало таким синим, что им можно было залюбоваться. Ветер потеплел и стал нежнее. Хотелось смеяться безо всякой причины и так же без причины радоваться жизни.
– Позвольте, я предложу вам еще один стаканчик?
– Не откажусь, – смеялась Полина. – Вы очень любезны, Антон.
Все еще длилась их игра, в которой друг к другу обращаются на «вы» и никто не спешит сделать первый шаг, не торопит события, есть во всем происходящем и интрига, и ирония, и все непредсказуемо – сейчас, в эти минуты, Полине особенно нравилась их с Антоном игра. Кто из них установил ее правила? То ли Полина забыла, то ли выпитое вино не давало ей возможности вспомнить, да так ли это необходимо сейчас?
Взгляд Полины упал на подаренный Антоном перстень.
– Давно хотела у вас спросить, Антон. – Быстрый шаловливый взгляд как продолжение их бесконечной игры. – Это у вас такое хобби – делать подарки?
Антон посмотрел на свою спутницу с интересом.
– Да, – засмеялся, – вы, пожалуй, правы. Это для меня хобби.
Хобби – не основное занятие. Что-то для души.
– А основное для вас что?
ebooksa