– И он же допрашивал тебя по возвращении из Африки, – продолжил Удалов.
– Да.
– Этот самый Барсегин руководил операцией по уничтожению моей группы. Остались в живых я, Воронцов и тот человек, которым сейчас занимается Игорь Николаевич.
– Это страшный человек, – сказала Хельга.
– Я догадываюсь. Но тут вот какая штука. Нас пытаются уничтожить – всех. За мной гонятся от самой Москвы, и мне только чудом удалось сюда добраться. Они как псы идут по следу, у них фантастический нюх. Я не раз пытался от них оторваться, но меня всякий раз настигали. Пройдет совсем немного времени – и они будут здесь. Поэтому я хочу дать этому парню выбор, я не хочу за него решать, что ему делать. Перед каждым из нас стоит вопрос жизни и смерти, так пусть он думает своей головой и сам принимает решения. Он сам, а не мифический Шаповал. Он неплохо подготовлен, как я понимаю. Не так ли?
– У нас он был одним из самых способных, – подтвердила Хельга.
– Так что за себя он сумеет постоять…
Удалов внезапно оборвал фразу и прислушался. За дверью было тихо.
– Нервы стали совсем ни к черту, – признался он. – Я чувствую себя зайцем, которого вконец уже загнали. – Протянул руку: – Отдай мне пистолет.
Хельга промедлила лишь мгновение, после чего возвратила оружие Удалову.
– Нам нельзя здесь оставаться, – сказал Удалов. – Они знают, что ты живешь здесь, и поэтому для них нет вопроса – куда я делся. Они уже где-то рядом, я это чувствую.
– У вас есть план?
– Конечно. Мы должны вырваться отсюда – это сейчас главное. Уедем из города, тогда для них задача существенно осложнится. Уходить будем вместе.
Хельга посмотрела на Удалова с сомнением.
– Вместе! – повторил он твердо. – Поодиночке нас перебьют в два счета.
Из комнаты выглянул Смирницкий.
– Федор, уже скоро! – объявил он.
– Иду, – буркнул Удалов и снова обернулся к Хельге: – Так как? Не возражаешь?
– Не возражаю.
– А ты? – Вопрос к Воронцову.