Санитар

– Если бензина нет, Дмитрий Николаевич, так его ни для кого нет. Вы уж извините, – и руками развел.

Больше они к этой теме не возвращались. Поужинали, разговаривая ни о чем, Барзыкин вдруг на часы взглянул и засобирался.

– Поеду я, – сказал. – Завтра с раннего утра начнутся хлопоты.

– Что-нибудь особенное?

– Нет. Обычные хлопоты. Текучка.

Подбельский гостя проводил вниз, но на улицу не вышел. Остановился в холле, руку Барзыкину пожал. "Боится", – понял Барзыкин. Ему опять показалось здесь холодно и неуютно. Кивнул на прощание и поспешно вышел.

Подбельский вернулся к себе. Начальник охраны скользил за ним безмолвной тенью. Одиноко. Очень одиноко. Он один против Ачоева. И никого рядом. Кольнуло где-то в сердце. Подбельский скривился непроизвольно.

– Что случилось? – встревожился Виталий.

– Нормально все, Виталик. – Подбельский даже улыбнуться смог. – Все нормально. На пять баллов.

Помолчал.

– Ты домой езжай. Поздно уже.

– Завтра – как обычно?

– Да. К восьми приезжай.

Подбельский свой деловой дневник на нужной странице открыл.

– Ого, – сказал. – Дел-то завтра сколько.

День был плотно расписан – минута за минутой. До позднего вечера.

Но утром, без четверти девять, Подбельского у офиса должен был Костик поджидать. Только Подбельский об этом еще не знал ничего. Не записано это было в дневнике.

51

Михаил за Костиком без десяти восемь приехал. Вошел в дом, дверь незапертой оказалась, и в комнате увидел Костика. Тот сидел за столом и ел батон, запивая кефиром. Голову на шум повернул, сказал буднично:

– А, это ты. Кефир будешь?