Санитар

22
18
20
22
24
26
28
30

– Какие бумаги? О чем речь? – Толик растерялся, похоже, и Паша знал уже, что верный тон выбрал, все правильно говорит.

Сказал сухо в трубку:

– Я Иванову бумаги отдал и сказал ему: срок – одни сутки. Трое суток прошло – где деньги? Со мной нельзя так. Я обижусь.

– Иванов не передавал ничего.

Паша и сам знал это. Но суровость в голосе не смягчил, сказал, уже явно раздражаясь:

– Через два часа ответ мне должен быть! Или я оставшиеся у меня бумаги по другому адресу передам! Понял? Я перезвоню.

И трубку бросил. Он зацепил их, кажется, надежно. Несуществующими бумагами они заинтересовались очень, а Иванов неожиданно пропал, и они пребывают в панике. Теперь выясняется вдруг, что Иванов бумаги получил-таки. Вот загадка, попробуй разгадай.

Через два часа Паша перезвонил Толику. Тот говорил голосом тихим и вкрадчивым:

– Я бы с вами хотел встретиться. Для разговора.

– Нет! – сказал Паша жестко.

Если уж ты рыбу подсек, то вести ее надо уверенно, слабины не давать, иначе соскочит.

– Я встречусь только с самим Ектенбаевым. С глазу на глаз. Лично.

Толик хотел что-то вставить, но Паша говорить ему не позволил.

– В девять вечера Ектенбаев должен стоять у входа в твою "Стрелу". Один, иначе я не подойду к нему. Вы пытались уже обмануть меня один раз, я вам даю последнюю попытку. Если сегодня ничего не получится – я с вами больше дела не имею.

Положил трубку и вышел из кабины телефона-автомата. До девяти вечера еще была целая вечность. Побродил по улицам, поехал домой. Паша сейчас был абсолютно спокоен. Сам этому удивился – наверное, привыкает. Это как работа для него. Ничего особенного.

Поболтал с бабой Дашей. Та жаловалась на боль в суставах, Паша посочувствовал, спросил, может, лекарство какое от этой напасти есть.

– Могила все вылечит, – сказала баба Даша почти жизнерадостно.

– Рановато вы о могиле-то, – не согласился Паша.

– В самый раз. Человек подготовиться к этому должен.

"Должен, да не всякий, – подумал Паша. – Ектенбаев вон еще сколько прожить собирается, наверное. А жить-то осталось всего ничего".