Так… На узком проезде между припаркованными машинами, справа, стоят двое молодцов, что вышли из внедорожника.
Отпадает.
Слева, на все том же проезде, никого нет: один из молодцов уже рядом, а второй зашел на газон, пропуская приближающийся раздолбанный уазик, вполне колхозного формата: с выцветшим до белизны тентом и растрескавшимся лобовым стеклом. Этот гадский уазик закупорил весь проезд, так что данный вариант тоже отпадает.
О вездесущий Пукис,[7] спикируй на нас с небес, схвати за шкурку своими когтистыми лапами и утащи прочь отсюда! Ну, или хотя бы надоумь недоумков: куда же тут бежать, в такой дрянной ситуации?!
— Да-да, и запись есть! — хрипло ликовал в телефон Никита Сергеевич. — Представляете? Она все-таки есть, б…!!! Ой, простите, это я расчувствовался… Да-да, я все понял… Да, сейчас поедем, заберем — и сразу к вам… Да… Да, я понял… Игорь Викторович — обижаете! Все будет в лучшем виде… Все, выезжаем…
В этот момент из окна медленно приближающегося уазика показалась рука и кому-то призывно помахала. И вот ведь странно: Яков сразу же решил, что помахание было адресовано именно им! Нет, никакого рационального объяснения этому жесту не нашлось, но просто, кроме них, тут никого больше не было, а Никита Сергеевич и его люди в сторону уазика не смотрели, они целиком и полностью сосредоточились на Я-Я.
— Ну все, поехали, — Никита Сергеевич кивнул подошедшему молодцу.
Молодец вынул из кармана две пары наручников.
— А эт-то зачем? — дребезжащим от страха голосом спросил Ян.
Внятного ответа на этот вопрос у Никиты Сергеевича не было, очевидно, не придумал заранее:
— Ну, эмм… Понимаете, вы у нас очень ценные… Ну, чтобы не поранились ненароком, пальчиком в глазик не залезли, и вообще… Короче! Давай, окольцовывай — да поехали.
Дюжий молодец щелкнул наручниками и шагнул к Яну.
— Валим! — крикнул Яков, сильно толкая молодца в спину и бросаясь к проезду.
Ян как привязанный последовал за ним — колхозный уазик, словно бы ожидавший этого момента, наддал с подвывом, в одно мгновение подлетел к столикам и резко затормозил: обе правые двери на ходу распахнулись.
Я-Я, не раздумывая, юркнули в салон уазика.
Уазик вновь взвыл, с пробуксовкой стартовал с места и, крепко шибанув одного из зазевавшихся молодцев, что стояли на проезде (звук был такой, словно на капот бросили бычью тушу), умчался прочь.
Второй молодец, слава богу, успел отскочить — да и тот, которого сбили, был жив — в зеркало Я-Я видели, что он на карачках двигается к газону.
— Давай, давай, давай! — азартно покрикивал один из спасителей Я-Я, сидевший сзади.
— Скорость максимальная, — пробурчал водитель. — Это ж тебе не «феррари».
От избытка чувств Я-Я воспринимали обстановку скверно, так что как следует оценить спасителей не сумели: ясно было только, что их двое, и тот, что сейчас от нетерпения прыгает на заднем сиденье, немного не дотягивает до стандартных человечьих размеров. Нет, лучше скажем прямо: выглядел он этаким мелким бесом и вел себя соответствующе, дергался как на иголках и тихо порыкивал от переполнявшей его моторики.