– Не знаю, – повторил Большаков.
Но по нему было видно, что смертный приговор наиболее вероятен.
– Его убьют ни за что, – сказал Хургин, – даже не попытавшись разобраться.
– А я как раз и хочу разобраться! Помогите мне! Скажите: возможно ли такое?
– Я могу поговорить с Козловым?
– О чем?
– О его снах.
Большаков задумался.
– Это очень непростая история, – сказал Хургин. – Но бывает так, что происходящее непонятно только на первый взгляд. А присмотришься – и выясняется что-то такое, что поначалу ускользнуло. А в этой мелочи и кроется разгадка.
Он почти уговаривал.
– Хорошо, – сдался Большаков. – Давайте попробуем.
Глава 24
Козлова посадили так, чтобы свет из окна падал ему на лицо. Он выглядел очень плохо, казался измученным и даже будто немного не в себе.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Хургин, внимательно всматриваясь в лицо Козлова.
Тот неопределенно пожал плечами и промолчал.
– Вы в прошлую нашу встречу мне сказали, что у вас пропал интерес к написанию диссертации. Это произошло внезапно?
– Да.
– И что вы при этом чувствовали?
– Ничего.
– Так не бывает.