– Так, под землей, – осматривалась она. – Но не копать же здесь каждый квадратный метр. Не могла Полина Гольцева тратить время на то, чтобы ямы рыть. Жесткий диск в сырую землю может только идиотка закопать. Да и было у нее всего пара минут. Она же специально от погони оторвалась, сюда бросилась. Думай, думай, думай…
Взгляд брюнетки упал на рулон черной строительной бумаги, пропитанной битумом. Было видно, что с краю у него впопыхах оторван кусок.
– В черное завернут, в черное – ведь так сказала ясновидящая, и я на правильном пути. Это Полина оторвала бумагу, чтобы хард в нее завернуть и тем самым спасти от сырости. Но еще она говорила про косой лучик света, который сверху пробивается… Дневной свет. – Брюнетка хлопнула себя ладонью по лбу. – Какая же я дура!
Она бросилась к лифтовой шахте. Перед женщиной была бетонированная яма, на дне которой виднелся строительный хлам: поломанные доски опалубки, обрывки мешков из-под цемента, расколотые кирпичи. В самом углу виднелась скомканная черная строительная бумага – та самая, оторванная от рулона. Женщина легла на землю, протянула руку, длинным ногтем сумела подкатить тяжеловатый сверток поближе, ухватила его двумя пальцами и, затаив дыхание, подняла из ямы. Тут же и развернула.
– Так и есть! – В ее руках оказалась коробочка хард-диска. – Спасибо тебе, Полина, – прошептала молодая женщина.
Скомканная строительная бумага упала на дно ямы, а диск исчез в кармане джинсов.
Вскоре оператор и брюнетка вышли из недостроенного дома. Ясновидящая докуривала вторую трубку. Любопытным не пришлось разочароваться. Под прицелом объектива телекамеры эвенкийская шаманка сообщила всем, что неупокоенный дух отправился далеко-далеко, и теперь она четко видит лицо убийцы.
Брюнетка пообещала, что опытный художник-криминалист по описанию экстрасенса позже сделает портрет того, кто забрал жизнь у бармена в семьдесят пятом году. А пока все, съемки окончены, все свободны, подробности смотрите на телеэкранах.
Съемочная группа загрузилась в автобус.
– За ними, прапор! – приказал майор Кожевников.
Одутловатый прапорщик плавно тронул машину с места, но все же возразил:
– Они ж по старому делу работают. Когда то было? Еще при Советском Союзе. Нам это зачем?
– Береженого бог бережет, прапор. Не забывай, что на нас «мокруха» с прокурорской админшей повисла.
Брюнетка, сидя рядом с водителем микроавтобуса, поглядывала в зеркальце заднего вида на маячившую за ними милицейскую машину.
– Сразу в гостиницу поезжайте, – спокойно сказала она водителю, ничем не выдавая своего волнения.
Через пять кварталов микроавтобус свернул с улицы и замер возле парадного входа в гостиницу. Съемочная группа принялась выгружать аппаратуру.
Брюнетка, цокая каблучками, прошла в холл. Только тогда Кожевников, наблюдавший за ней, позволил себе улыбнуться.
– Все совпадает, прапор. Номера у них были заранее заказаны. Я пробивал. Поехали.
Милицейская машина, даже не заехав на стоянку, двинулась дальше и исчезла за углом.
Брюнетка проследила этот маневр в зеркальце пудреницы, стоя в холле гостиницы спиной к огромному, во всю стену, окну. После чего, так и не поправив макияж, защелкнула пудреницу и исчезла за дверью туалета.