Черная братва

22
18
20
22
24
26
28
30

Гальченко нахмурился, разговор ему не понравился. Еще год назад Четвертков, показывая во всем предупредительность, говорил с ним подчеркнуто вежливо, заискивающе заглядывая в глаза. А сейчас разговаривал так, будто намеревался похлопать его по плечу, совершенно забывая о том, что между ними лежит целая пропасть. Видно, в какой-то момент Гальченко подпустил его ближе, чем следовало бы, и Четвертков вообразил себя едва не компаньоном.

С подобным настроением следовало кончать!

– Послушай, а не слишком много ты говоришь? – строгим тоном проговорил Гальченко.

– Извини, – тотчас поправился подполковник.

– Вот так-то оно лучше. Надеюсь, сбоев не предвидится?

– Все будет точно так же, как и всегда. Ребята ждут приказа.

С Четвертковым Гальченко работал уже третий год, за что тот получал свою долю от всех захваченных предприятий, которой ему хватало едва ли не на все известные удовольствия, а, кроме того, оставалось еще на то, чтобы достраивать небольшой особнячок на пятьдесят третьем километре от МКАД. Так что на жизнь ему жаловаться было грешно. И подполковник держался за подобную халтурку обеими руками. Подразделение, которым он командовал, всерьез верило в безупречность своего начальства, и когда он в очередной раз производил рейдерский захват, ребята всерьез полагали, что занимаются благим делом, отнимая у зарвавшихся олигархов народное достояние. А щедрые премиальные, выплачиваемые после проведенного дела, позволяли заглушать некоторые потуги совести.

– Хорошо, – ответил Гальченко и отключил телефон.

Перед предстоящим днем надлежало как следует выспаться, тем более что завтра он должен будет предстать в совершенно новом качестве.

Роман Гальченко уже было собрался выключить свет, как в дверь неожиданно позвонили. Ночных визитов, равно как и поздних телефонных звонков, он не любил. От них всегда следовало ожидать только неприятностей. Включив камеру видеонаблюдения, он увидел, что у порога стоит Лидия. Неужели предчувствие не обмануло, и в самый последний момент что-то произошло? Угрызениями совести Роман Гальченко не мучился: о столь позднем визите надо было хотя бы предупредить по телефону, а потому он вполне может оставить за собой право не открывать входную дверь.

– Что-нибудь случилось?

– Роман, открой, у меня есть для тебя нечто важное.

– Почему не позвонила? Ты забыла, что, кроме тебя, у меня есть еще собственная личная жизнь?

Всего-то небольшая пауза, страшно не понравившаяся Гальченко, после которой последовал уверенный ответ:

– Боялась, что нас могут прослушать. Нам нужно переговорить наедине.

– Это как-то относится к завтрашнему делу?

– Можно сказать и так.

Роман Гальченко увеличил изображение девушки, стараясь получше рассмотреть ее глаза. Если бы в них отразилась паника, граничащая с ужасом, тогда еще легче было бы понять, что творится в ее душе, но скверность ситуации заключалась в том, что он увидел полнейшую безысходность.

Роман Гальченко всегда полагался на интуицию, самое благоразумное в его положении – отправить гостью восвояси. Наверняка у нее хватит денег на обратную дорогу. Но в самый последний момент он передумал и, разблокировав дверь, произнес:

– Проходи.