— Выходит, мотаешься всю жизнь, ровно катях в луже, и все к берегу не пристанешь? — спросил Петрович, прищурясь.
— Да зачем их искать? Они сами меня находят, — рассмеялся, напомнив, как он впервые появился на улице в сопровождении колонны гаишников.
— А за что они к тебе прицепились оравой?
— Я ж с самой Одессы сюда прискакал на собственном роллс-ройсе, — похлопал по боку рыжий старый автобус «пазик». — На нем весь багаж. Я его хозяин, я его водитель, я его родитель. Ну и решил проверить, чем отличаются местные гаишники от одесских? Взял доллар, на нитку закрепил, чтоб не оторвался, и выпустил наружу привязанным. А свободный конец к зеркалу закрепил. Пока по городу ехал мимо гаишников, вон какая свора собралась. Гнались за мной, все хотели оторвать. А я вижу, как они за долларом гонятся. Через весь город. А я возьму и подтяну за нитку, когда какой ретивый уже оторвать хочет. Так и приволок за собой всех разом.
— Зачем? — не понял Петрович.
— Они мне разгрузиться помогли!
— А свои как на доллар клюнули?
— Отпиздили! За то, что всего один доллар на наживку повесил. Тарахтели, будто этим я город опозорил. Вот и вломили, — невесело усмехнулся Левушка.
— Как же ты доехал на этой кляче из самой Одессы? Небось всю дорогу на буксире волокли? — оглядел Сергей автобус взглядом знатока.
— Нет. Нигде не раскорячился! Скакал, как конь. Ты не гляди на его рожу. Посмотри внутрь! Кремень, не машина! Мне за него в Одессе четыре штуки баксов давали. Да я не сторговался!
— Не заливай! За него и деревянной штуки много! — рассмеялся Сергей и, сплюнув на покрышку, ушел матерясь.
Левушка приехал не один — со своим выводком, с грудастой крикливой Лялькой и старой матерью. Двое мальчишек, как две капли воды похожие на мать, быстро оглядели дом, огород и через десяток минут уже зависли на яблоне в саду Ульяны. Бабка мигом позвала Ляльку:
— А ну, сыми своих сорванцов! У нас так не полагается. У соседей не воруют! Спрашивать надо! — нахмурилась старуха.
— Это из-за такого говна выговариваешь? Тебе детям яблок жаль? Сколько их сожрешь? — разинула рот, словно у себя в Одессе.
— Слушай, ты! А ну закрой рот! Вместо извиненья хамничаешь? В другой раз не позову! Спущу с цепи собаку. Пусть с ними разберется. Во! Шелупень приехала! — закрыла Уля калитку с треском за соседкой. А та, визжа и плюясь, шла по улице, понося Ульяну последними словами.
И кто знает, как сложились бы отношения семьи с жителями улицы, если б не сам хозяин. Он вскоре постучался к Ульяне:
— Прости, мамочка, моих босяков! Всю дорогу всухомятку ехали. Срать разучились. Увидели яблоки — стыд забыли. Больше не полезут. Не шкворчи на них.
— Ну дети еще ладно. А вот жена твоя… Эту к калитке не допущу!
— Помиритесь, голубушки! Она баба веселая! А что горло у ней широкое, так она из Одессы. Там нее бабы такие. Зато зла в ней нет!
Так это иль нет, улица не захотела убедиться и па всякий случай держали калитки закрытыми от
ebooksa