— Колун, а не кент, — приклеил кликуху, сам того не подозревая.
Глыба смотрел на свежаков морщась:
— И где ж ты, ебена мать, подобрала их? — проверещал бабьим голосом.
Ребятня от неожиданности дрогнула. Стала оглядываться по сторонам.
— А где тетка? — не выдержал Данил.
— Ни одного навара не приволок, а уже тетку дыбает, шелупень! Иль яйцы раньше мозгов созрели? — спросил Глыба тем же голосом. И пацаны расхохотались.
— Всем — мыть клешни, хари и прочие муди! Хавать! Потом потрехаем и смекнем, куда вас всунуть! — распорядился пахан.
Пока «зелень» отмывалась от штолен, Глыба пошел за барахлом для свежаков. А Капка с Шакалом говорили о своем.
Было решено сегодня же ночью увезти всех пацанов к Сивучу и Лангусту. Пусть попытаются что-то слепить из этой разношерстной своры.
Король, следивший за тем, как моется ребятня, проверил каждого — нет ли вшей и прочей заразы. Кроме Данила, у всех в волосах кишели вши.
— Живо сюда! — Принес пачку дуста. Посыпал им головы не скупясь. Велел обвязать волосы полотенцами. И собрав в кучу белье, отдал сявкам, чтоб выкинули немедля.
Вскоре вернулся Глыба с «шестеркой». Загруженные сумки тут же распаковал. Одел «зелень» во все новое, чистое.
Пока ребята ели, Шакал исподволь внимательно наблюдал за каждым.
Потом, велев им отдыхать, позвал к себе Капку и Короля, поплотнее закрыл двери, чтоб никто не мог подслушать.
— Хреновый у тебя улов! Много сил и башлей спустишь на эту кодлу. А понт будет ли? Ты только глянь, шары протри. Одна перхоть! Твой этот Петька — черт глистатый! В нем злобы и жадности полно. С таким кентоваться даже пидер не сфалуется. Или этот — Колун! Ни ума, ни сообразительности! Кобель редкий! А тупой до удивления! Глянь в его шары! Ни искры ума. Одна безмятежная дурь и похоть! Какой из него фартовый! Или эта — хромая транда!
— Она шестерить станет у Сивуча! Не для фарта взяла ее! — вступилась за Тоську неожиданно для самой себя.
— Ну, дело твое! Только помяни! Из этих хмырей ни хрена не слепишь! Не возись с ними, не трафь! Пустое все! Надыбаем тебе из беглецов, либо из освободившихся. Больше понту! Эти через месяц навары приволокут. А на твоих уйдут годы! Нынче в дело никого не бери. Засыпешься с гавном! — говорил Шакал.
Но Капка слушала вполуха. Она помнила, из какой «зелени» лепил малины Сивуч. Те были куда слабее и никчемнее. Не знали тех условий, не перенесли столько бед и побоев. А стали законниками. Все, кроме Паленого, фартуют кучеряво. Ни одна малина из-за них не осталась в накладе.
— Нет, пахан! Я взяла! Мои они! Гони башли для Сивуча!
Уж если прокол, то и он — мой! Ни одного не отпущу! — не согласилась Капка.