— Задрыга, беда случилась! Те ящики, что твой пахан закопал в дальней штольне, исчезли сегодня ночью.
— Как? — словно током пробило девчонку. Холодный пот покатил по спине ручьями. Она покачнулась. Заломило в висках.
Задрыга знала, в этих ящиках было музейное золото. Его берегли пуще глаза. О нем не забывали ни на минуту. Им дышали и гордились все кенты Черной совы. Его навещали.
Капка считала его своим, ведь именно она указала на него. Сколько кентов потеряла малина из-за этой рыжухи! Сколько сил и нервов отдали, чтоб сберечь его для себя! Лишиться музейки значило остаться без общака. Оно было запасом, какой могли пустить лишь в самом крайнем случае, случае непоправимой беды.
— Не знаем! Мы в эту штольню давно не ходили. Незачем было. А когда нас стали повсюду пасти, мы решили выскочить через дальнюю штольню, о какой все забыли. И когда глянули, там, где были зарыты ящики, — пустая яма. И плита к стене сдвинута. Ее только сильные мужики могли принять. Нашей кодле не одолеть. Сил не хватит.
— А Шакал? Где он! Может, сам взял? Ведь чужие не могли прознать!
— Да нет же! Нас обязательно предупредили бы! — не поверил Толик.
— Тогда не знаю! — развел руками Борис.
Капка смотрела на них ошарашенно, не веря в услышанное:
— Да вы что? Совсем съехали?! — заорала так, что стекла дрогнули.
— Всех! До единой падлы замокрю, если не сыщете и не вернете на место! Никому не дам дышать! В куски разнесу! — синели губы и лицо.
— Мы откуда знаем, кто спер ящики! Мы даже не знали, что в них лежало? — дрогнул голос Бориса.
— Как просрали, так надыбайте! Иль на холяву вас харчили?
— Хамовку за приморенье давали, когда вы у нас от лягавых тырились, канали в мраморном зале! А за ящики — не ботали. Нам даже не трехали про стрему! И не наезжай! Вломить мы тоже умеем! Сама секла! — злился Борис.
— Падлы! Козлы вонючие!
— Кончай, Задрыга! Не доводи! — начинал злиться Толик и оглянулся на дверь, в какую заглядывал испуганный стремач.
— Давайте вместе подумаем, кто увел их? — предложил Толик.
Король, поняв, что выспаться ему не придется, уже встал,
оделся, курил у окна нервно, внимательно слушал разговор, наблюдал за Капкой.
Та долго не могла взять себя в руки. Сквозь стиснутые зубы девчонки вырывались проклятия и ругательства. Она теряла контроль над собой и не способна была что-то обдумать или предложить. В ней кипело бешенство, граничащее с безумием. Не остановить, не отвлечь — значило позволить Задрыге дойти до последней точки кипения. А уж каких дров тогда она наломает, оставалось лишь предполагать.
ebooksa