Месть фортуны. Фартовая любовь

22
18
20
22
24
26
28
30

— А тебе что из-под меня надо? — скинула руку с плеча. И только хотела поддеть в пах коленом, чтобы убежать, парнишка палец к губам приложил, оглянувшись на мужика, проходившего сбоку.

— Чекист, — шепнул одними губами.

— А ты?

— Из лесных. Я тебя у Деда видел. Ты из Черной совы, Задрыга. Твой отец — пахан. К нему Дед гонца послал. Выходит, приехали, — торопился хлопчик. И продолжил.

— Здесь наших держат. Точно разнюхали. Но, как их выпустить?

— Не вякай много. Лучше ботни, где их приморили?

— Гляди — в правом крыле полуподвала окна темные. А мужики — там. Решетки особые стоят, свет не пускают. Сквозь них хрен чего увидишь.

— Не возят их никуда?

— На месте допрашивают. Гулять выпускают во двор на десять минут. И нынче уже выводили.

— Значит, во двор? — задумалась Задрыга. И, позвав парнишку с собой, повела к кентам, в закусочную.

Те сразу своего признали.

— Василек! Ты тут маячишь?

— Вот что я увидел сегодня, слышьте сюда, — заговорил тихо.

— Дверь, из какой братьев выводят на прогулку, со двора не охраняют. Может, через нее попробовать? — спросил Василий.

— И враз схлопочешь «маслину» в колган! — усмехнулась Задрыга.

Кивнув в сторону алкашей, спросила кентов, но те отмахнулись, дав знать, что алкаши ничего не знают.

Задрыга сникла. Неужели ничего не удастся сделать? И вдруг увидела, как к закусочной идет мужик, открывавший ворота двора комитета.

— Иваныч! Давай к нам! — позвали его алкаши. Тот, словно не слыша, прошел к стойке с бокалом пива. Пил по глотку, не торопясь.

— Ну, что, Иваныч, все еще у вас лесные сидят? — спросил кто-то из алкашей.

— Куда денутся? От нас не убегут, — усмехнулся тот бледными губами. Оглядев фартовых и выпивох, отвернулся к окну.