— Это ты меня спроси! — услышал Славик за спиной зычный голос и, невольно вздрогнув, оглянулся. За спиною стоял Костин. — Мне уж давно доложили, что ты приехал. Да я не торопился. Все боялся, что с собой мою прапорщицу привез. Она грозилась навестить. А я как раз с женщинами беседовал. Душевные они тут! Сердечные! Не то, что наши в городе! Вместо сердца — кошелек, вместо души — калькулятор. Видно, надо человеку много выстрадать, чтоб другого несчастного понять. Ведь вот я считал, будто все бабы одинаковы. Оказалось — нет! Значит, только я — неудачник, — рассмеялся Семен Степанович и спросил:
— А ты чего бомжами интересуешься? По делу или из любопытства, на всякий случай?
— А у тебя какие-то наблюдения имеются? — спросил Рогачев.
— Да как тебе сказать? Обговорить и посоветоваться надо. Кое-что насторожило. Может, излишняя подозрительность. И все ж, лучше сам обдумай. Пошли поговорим, — позвал в дом и попросил Федота: — Если кто меня спросит, скажи, мол, покуда занят. Договорились? Никого не впускай, — повел Рогачева в дом. — Я здесь недавно, всего неделю. Сам знаешь. Пока знакомлюсь с людьми. Со всеми и с каждым. С переселенцами и бомжами. Никого не обхожу вниманием. Слушаю, делаю вид, что доверяю каждому слову. Наблюдаю. Всяких сюда понаехало, скажу прямо. Не всех войны и несчастья с мест сорвали. Есть те, кто прячется от правосудия.
— Это ты о бомжах? — перебил Рогачев.
— При чем тут они? Эти, прежде чем попасть в Березняки, не один год в городе мыкались. Я их почти всех знаю не хуже себя. А вот переселенцы — загадка.
— Ты о чем, Степаныч? На них только глянь! Само горе. Да и какое они отношение имеют к делу, если первое убийство совершено, когда беженцев не было. А второе — как зеркало, с небольшой разницей…
Тут переселенцы ни при чем. Многие еще не акклиматизировались, не отошли от пережитого. Рано обращать внимание на их странности. Многие потеряли все. Оттого похожи на невменяемых. А вот бомжи… К ним надо присмотреться! И первое, и второе убийство случилось в их бытность здесь. Как ни странно, но кое-кто приметил, что бомжи между собой дерутся.
— Так было всегда! Среди них есть лютые враги друг другу. Их и смерть не помирит.
— С чего же им теперь враждовать? — удивился следователь.
— Ну вот тебе живой пример. Один из бомжей работал начальником, второй — обычным работягой, подчиненным. Потом эту их контору закрыли. Оба оказались бомжами. Первый — спился, второго выгнали из дома. Встретились здесь. До сих пор работяга сводит счеты с бывшим начальником. Все помнит и ничего не прощает. Обид не забывает. Их у него целый короб! Чуть что, вымещает на нем всякую неудачу, даже плохое настроение. И кулаки всегда наготове.
— Изверг какой-то! Но будем честны, это все же бомжи! Если он начальнику, да еще бывшему, простить не может, что сделает с женщиной? Такой ни перед кем не остановится!
— Считаешь, что ни тепла, ни совести у них за душой не осталось? — усмехнулся участковый.
— Ты сам это подтвердил.
— Славик, я совсем о другом говорил. Приглядись к этим бедолагам и к переселенцам! Здесь лишь у Федота дворняга имеется. Во дворах беженцев — ни собаки, ни кошки нет. Зато возле бомжей — целые своры. Ни одна псина к переселенцам не пошла. Не сбежала от бомжей! Что, бродяги сытней едят? Чушь! А животное лучше всех людей чувствует. Поверь — к убийце не подойдут!
— Ну не было переселенцев, когда Мартышку убили! Только бомжи жили в деревне.
— Не верю, будто они могли убить! — не соглашался участковый.
— Кто ж тогда? — терял терпение следователь.
— Не знаю! Но не они!
— Послушай, Степаныч, занимайся своим делом. А я своим! Одно дело — мнение, мне нужны — доказательства. Две женщины убиты. Именно здесь. Значит, преступник рядом, и я его разыщу.
ebooksa