Джемаль передал сжатую информацию об инциденте с цветком, заодно прояснив нижним причину шума на втором этаже.
– С тебя станется! – одарил он Руби многообещающим взглядом.
У женщины сердце упало. Все ее усилия, направленные на спасение Андрея, рассыпались по полу глиняными черепками и сверху присыпались землей; зелень цветка превратилась в венок. Она так старалась... Ее желание спасти партнера было сильнее ее собственной безопасности.
Она еще больше возненавидела этого агента и поискала глазами, чем бы его ударить сзади по голове. Но тут же сникла: она не успеет занести для удара руку, как Джемаль разрядит в нее всю обойму своего пистолета.
– Что он задумал на этот раз?
Руби вздрогнула. Она, глядя на затылок Ахмеда, не заметила вошедшего в комнату Паттерсона. Как и его подчиненный, он был вооружен биноклем. Натан посетовал, что на первом этаже ему ни черта не видно. Руби отреагировала мгновенно:
– Что же вы перископом-то не обзавелись?
– Молчи, дрянь! – не оборачиваясь, огрызнулся Паттерсон. И продолжил, обращаясь больше к самому себе: – Он настроен так, будто в коробке у него ядерная установка, а старший нашей группы – сам сэр Трой Смит.
Паттерсон выглядел более решительно. Его голубую рубашку пересекали ремни плечевой кобуры, рукоятка пистолета говорила о размерах самого оружия и являлась показателем боеготовности. Кобура находилась под правой рукой, и Руби вдруг подумала: «Левша, он, что ли?»
Нет, Паттерсон не был левшой. Техника выхватывания пистолета, находящегося в кобуре под рабочей рукой, была отточена им до совершенства; этому способствовало и расположение кобуры – ближе к поясу.
Надо отдать ему должное, Паттерсон быстро справился с ударом под названием «связанный и живой Патрик». Надежда снова окрылила его, и он случай в подвале с подающим сигналы SOS Патриком посчитал казусом, которому, правда, придется дать объяснения. Но к черту все эти выкладки. Что было минуту или пять минут назад, там и осталось, нужно жить настоящим и не наступать на пятки будущему.
– Мы ведем его, – напомнил о себе капитан Нэш-Вильямс. В общем-то, он зашифровал в этой фразе вопрос: «Что нам делать?» Так называемого решения на выстрел ни он, ни его снайпер не имели, для этого им нужно было получить команду от Паттерсона.
– Отлично! Он наш. А куда он денется? Рахманов вышел на последнюю прямую. Снайпер ведет его, капитан?
– Как если бы держал в руке пульт дистанционного управления, – образно отозвался Нэш-Вильямс.
– Господи, – вслух помянул всевышнего Паттерсон, – и почему мой голос не дрожит?
Несколько дней назад он был ближе к Рахманову, слившемуся с толпой в польском квартале Лондона, но в то время на него не пялилась полицейская модель «L96» калибра 7,62 миллиметра. Сейчас Рахманов пусть не стремительно, но довольно активно сокращал расстояние, и в определенный момент он пересечет точку невозвращения.
– Раз уж он сам идет к нам в руки, возьмем его в доме – без лишнего шума. Как мотылек, он летит на цветок...
И Натан Паттерсон, бросив взгляд на герань, перевел его на Руби Уоллес и ушел так же неожиданно, как и появился.
На первом этаже гостиной Паттерсон, нервно отмерив шагами расстояние от одной стены до другой, вплотную подошел к хозяину дома. Он впервые так подчеркнуто открыто, как убийца дочери этого человека, смотрел на него. И буквально повторил за Ахмедом Джемалем:
– Молчи! Ни слова, мать твою! Сиди и слушай, что должен будешь сделать. Проявишь свою ослиную натуру, останешься вдовцом. Потом я пристрелю твою дочь. Я вышибу ей мозги, ты меня понял?