Завтра никто не умрет

22
18
20
22
24
26
28
30

«На морском берегу надо было высаживаться, – подумал Туманов, – там снега не бывает. А чуть в глубь континента – и все белое».

– Смотрите, заяц пробежал, – Газарян отметил зорким глазом цепочку следов, убегающих в покатую низину. Глаза загорелись, он машинально потянулся к поясу за оружием.

– А вон сова, – ахнула Оксана, когда с соседнего дерева взлетела мохнатая серо-белая «кошка» и, звучно хлопая крыльями, умчалась в гущу хвои.

– Ну, с мясом тут в порядке, – успокоился Рудик.

– Воистину детский сад, – посетовал Туманов. – Это не игра в зарницу, коллеги. И не занимательное ориентирование с пикником в финале. Отныне мы не шумим, мясо неизвестного происхождения в пищу не употребляем. В рюкзаках остались галеты, ими и будем довольствоваться. От оружия и амуниции избавимся немедленно – разрешаю оставить пистолеты. Пойдем на запад. Хм, хотелось бы посмотреть, какими глазами на нас будут смотреть люди и полицейские, когда мы выйдем к ближайшему островку цивилизации...

Никто не шевелился. Смотрели на Туманова с неясным укором.

– Почему на запад? – пожал плечами Газарян. – Можно на юг, можно еще куда-нибудь.

– Я пойду налево, я пойду направо, – напевно забормотала Оксана.

– Я ведь королева, я имею право, – закончил Газарян.

– На запад, – повторил Туманов. – Там цивилизация и все связанные с ней удобства. Затеряемся среди людей, отсидимся неделю-другую. Позднее свяжемся с людьми из одной организации, с которыми, хочется верить, я пока не поссорился. Хотелось бы напомнить вам: операция в Баренцевом море, какие бы цели она ни преследовала, провалилась. Лица, ее организовавшие, постараются сохранить репутацию и заметут следы. Западню, в которую попал спецназ, преподнесут в выгодном для себя свете. Поэтому опасаться нам следует не только людей, связанных с «островитянами», но и бывших коллег. Узнав, что остались живые, наши боссы запросто могут отдать приказ о ликвидации. Им не привыкать.

– У тебя, похоже, богатый опыт, Павел Игоревич, – погрустнел Газарян, – по части выпутывания из подобных ситуаций. Ну что ж, я не возражаю вверить тебе сохранность своей жизни. Обещаю повиноваться, стойко сносить тяготы и лишения...

– Полагаю, родственникам сообщат о нашей героической гибели во славу возрождающейся России, – сказал Туманов. – Как у нас насчет родни? Жены, мужья, короеды по лавкам?

– Был у меня когда-то муж, – сообщила Оксана таким тоном, словно выдавала страшную тайну, – но это был пробный брак. Вернее, мы так договорились, что у нас пробный брак. А потом все это случилось... – Она замолчала, не зная, стоит ли продолжать.

– Ни звука не понял, – признался Рудик. – Расстались, да? И что же твой бывший в употреблении?

– Он умер...

– Так ты у нас веселая черная вдова? – Газарян хихикнул и осекся. Девушка посмотрела на него пристально, покачала головой.

– Вот странно, Рудик: когда ты куришь, используешь фильтр, а когда говоришь...

– Фигню спорол, согласен, – признался с покаянным видом Газарян. – Прости.

– Окончила в 2000-м библиотечный колледж по «архивной» специальности, – глухо рассказывала Оксана, – познакомилась с Артемом, стали жить. Квартиру снимали. Он старшим опером трудился в райотделе, я бумажки перебирала в хранилищах Ярославской администрации. Смена власти – как первый снег для коммунальщиков... Руководство УВД сменилось полностью, режим ужесточили до полного маразма, многих повыгоняли. Меня тоже выставили на улицу – завели какое-то дело, фамилия, видите ли, не понравилась, хотя фамилия самая что ни на есть немецкая. Приехали ночью – как в 37-м, на «черном вороне»; Артем повел меня через чердак, по пожарной лестнице. Стрелял, когда полезли. Я даже не поняла, что его ранили. Когда привез меня к своим уволенным друзьям из милиции, оказалось, что у него полживота разворочено. Пока бежали, держался. А как увидел, что я в безопасности, расслабился, сознание потерял и сразу умер. Я в деревне жила год, потом свели с полковником Халиловым, руководящим подпольем в Ярославле. Участвовала в нескольких операциях – похищение крупной шишки из НПФ, теракт в городской тюряге, когда ребята постреляли охранников и освободили три десятка заключенных; перевезла несколько еврейских семей из столицы в Тверь. Там машину водить научилась, а до этого ручник от ночника не отличала. Когда опять сменилась власть и МЧС возобновило работу, пошла работать в его структуры. В прошлом году перевели в Муромское управление... Родственников нет, – вернулась она к началу разговора, – мать с отцом умерли, когда я еще под стол пешком ходила, о существовании прочей родни даже не подозреваю...

– Рудик, конечно, не женат, – улыбнулся Туманов.