– Сладкого организму не хватает, – простодушно объяснила она, – пониженный гематоген называется.
– А газета зачем? – не понял Газарян. – Читать будешь?
– Маскировка, – охотно объяснила Оксана. – Чтобы за приезжую не сочли.
«Правильно, понаехали тут», – подумал Туманов, неодобрительно косясь на горбоносого и смуглого Газаряна.
– Слушайте, ребята, – вспомнила девушка, – я там видела двух полицейских...
Туманов потащил спутников подальше от парковки. Беспокойство возвращалось, нужно было срочно убираться из этой местности. Грюнхейм был сонным, благочинным, патриархальным городком. Чистенькие домики стояли вдоль дороги, чинно прохаживались люди, улыбались, разговаривали. Одежда их, и вправду, не отличалась элегантностью – порой не всегда было понятно, мужчина это или женщина. Медленно проезжали машины – водители старательно соблюдали скоростной режим, предписанный знаками: «40».
– И чего мы так перепугались? – рассуждал Рудик. – Ведь эти парни были из дорожной полиции, разве не так?
Туманов развернул карту, приобретенную в отделе печати. Нашел Грюнхейм, повел пальцем по шоссе.
– Чушь, – сказала Оксана, – мы можем затеряться в этом городке. Здесь так мило. Неужели не найдется захудалой гостиницы?
– Ах, гостиница моя, ты гостиница... – пропел Газарян. – Солидарен с Оксаной, командир. Городишко привлекательный.
Туманов разозлился.
– Головой надо думать, коллеги, а не тем местом, на которое приключения ловите. Нас ищут, поскольку мы владеем информацией, которой владеть не должны. И постараются убрать, пока мы не передали ее другим. Могли бы догадаться, будь у вас хоть одна извилина на двоих.
– Обижает, – вздохнул Газарян.
– А если оба не согласны – это никого не интересует. Кто-то обещал повиноваться. Едем в Мортунд – это двадцать километров и явно не курорт.
Такси они нашли у здания, как-то связанного с администрацией – судя по государственному флагу над крыльцом (он был чуть больше, чем висящие на жилых домах). Водитель автомобиля с шашечками заразительно зевал. Он умел в пределах «разумного» изъясняться по-английски. Сумма в триста крон (примерно тридцать долларов) не показалась ему унижающей его водительское достоинство. Ехали молча – водитель, слава богу, оказался молчуном. Туманов не напрасно выбрал Мортунд – городок в стороне от моря, окруженный десятком таких же. В этих дырах искать беглых спецназовцев можно до весны. Проносились какие-то «потемкинские» деревеньки, мелькали заснеженные фермы, развилки, украшенные обилием дорожных знаков. Газарян поначалу шутил, потом замолк. Оксана посапывала у Туманова на плече. Когда остались за спиной населенные пункты и потянулись надоевшие хвойные леса, Павел провалился в сон.
– Мортунд, – объявил водитель, и Туманов проснулся. Пассажиры зашевелились.
– А скажи-ка, уважаемый, – сказал Туманов, – имеется в этом городишке что-нибудь прохожее на гостиницу? Маленькая, уютная, семейного класса, а главное, чтобы тихая.
– О’кей, – сказал водитель и повез дальше. И снова стал подкрадываться сон. Накопившаяся усталость отключала восприятие. Симпатичный бревенчатый сруб в свете фонарей, резная ограда, крыльцо, устланное ворсистым покрытием, уютная обволакивающая атмосфера «рисепшена». Фойе «гостиницы» было отделано дубом, мерцали канделябры с электрическими лампочками, полукругом вокруг журнального столика теснились кожаные кресла. Их встречала улыбчивая женщина средних лет, представившаяся Хильдой, хозяйкой отеля.
– Вполне привлекательная самка человека, – задумчиво изрек Газарян, – но только не сегодня, господа, только не сегодня...
Туманов держался из последних сил, но сознание уже отбывало в страну покоя. Кое-что он, впрочем, уразумел: что Хильда Конгер очень рада дорогим туристам. Постояльцев в гостинице, кроме них, увы, нет – не сезон, лето не скоро, а рождественские и новогодние каникулы уже прошли. Что завтра в Норвегии большой праздник – 21 января – день рождения всеми любимой принцессы Ингрид Александры, и поэтому постояльцы получат скидку в четыре процента. И если им нечем заняться, то могут посетить завтра местный лютеранский храм, где соберется население деревни Мортунд – все сто двадцать человек.