Один, второй, третий… Люди кашляли, падали на четвереньки, снова вставали и отбегали в носовую часть палубы. И тут они заметили несущуюся к ним их же собственную резиновую десантную лодку. Израильтяне сразу же стали стрелять. Хлопки выстрелов разносило над водой, и они казались звуками хлопушек на площади. Один кавказец оступился и упал на палубу. Он держался за ногу выше колена и старался укрыться за рубкой. Трое других открыли огонь из автоматов по лодке.
Израильтянин резко положил руль влево, и лодка вышла из-под огня. Но тут из надстройки субмарины появились еще двое, но уже в дыхательных масках… И никто пока не замечал, что с другой стороны к «Нарвалу» летит вторая лодка. Максим увидел, что Росляков достал из кобуры бесшумный «ПСС». Логично! Террористы не услышат выстрелов, а попадания отнесут за счет стрельбы видимого противника. Так можно выиграть время и нанести им приличный урон.
Максим привык самостоятельно принимать решения в критическую минуту, если не следовало конкретного приказа. Сейчас приказа не следовало, зато у него самого в голове созрел план. Рискованный, но в данной ситуации весьма эффективный. Максим дотянулся до своих кроссовок и одной рукой развязал шнурки. Сбросив обувь, он стащил с себя куртку, отстегнул кнопки ремней сложной кобуры и сбросил амуницию на дно лодки. Еще несколько метров, еще немного. Он вытащил стреляющий нож и взял его в зубы.
Росляков начал стрелять в тот момент, когда лодка израильтян снова попала под автоматный огонь кавказцев. Их спасало морское волнение и титановые пластинки защиты корпуса лодки. Броня не стопроцентная, и в какой-то момент лодку могли пробить. Несколько щелчков, и один из боевиков выгнулся дугой. Роняя автомат, он свалился в воду. Второй получил пулю в голову и неуклюже ткнулся в палубу лицом.
Главарь обернулся, догадавшись, что пуля прилетела сзади. На миг он замер, и Максим сразу узнал его по фотографии. Гаспарос! Боевики заметались, ища укрытия от второй нападающей лодки. Оставалось не более двадцати метров, когда Максим вывернул ручку газа до отказа, круто положил руль влево и бросил свое тело через борт.
Что подумал командир, Максима сейчас не волновало. Падая в воду, он выхватил нож изо рта и стал энергично грести руками. Двадцать метров – пустяк для опытного пловца. К тому же по инерции его бросило как раз в нужном направлении. Впереди уже темнел корпус субмарины, и Максим боялся увидеть пенные струйки пуль, которые прошивают воду. Это означало бы, что его маневр разгадали и стреляют в него.
Вынырнул он, когда до борта лодки оставалось расстояние вытянутой руки. Это была опасная близость, потому что волнами его могло запросто затащить под лодку. А сил на борьбу с волнами у него уже не было. Их надо было беречь для схватки. Максим вынырнул, стараясь не издать плеска и не хватать воздух громкими вздохами. Удаляющаяся лодка с Росляковым отвлекла Гаспароса и еще одного боевика, который находился рядом с ним. Их, наверное, больше волновала десантная лодка, которая искусно лавировала и уже нанесла солидный урон его команде.
Максим сделал несколько гребков и увидел спину боевика. Поднятая рука нацелилась в эту спину, и нож выплюнул одну-единственную пулю, которая пряталась в его рукояти. Боевик пошатнулся и упал в воду. Гаспарос в его сторону даже не посмотрел. Максим нырнул. Несколько гребков, и он увидел тело человека, от которого расходились дымные темные волны крови. Боевик был жив. Не всплывая на поверхность, Максим подплыл к нему, схватил за пояс и дернул вниз. Одновременно рука с ножом метнулась навстречу телу, и лезвие погрузилось в живую ткань под левую лопатку.
Еще под водой Максим понял, что слышит звук приближающегося лодочного мотора. Но когда он вынырнул, то понял, что Росляков тонет. Это была его лодка, но она шла в сторону субмарины и погружалась. Михаил Васильевич что-то кричал и отчаянно махал Максиму руками, куда-то показывая.
Ухватившись за леера, Максим подтянулся и втащил свое тело на палубу «Нарвала». Он понял, что именно кричал командир. Лодка с израильтянами уходила в сторону берега, только гораздо южнее того места, где ждал Демичев. В лодке было три человека. Росляков был уже в воде и греб к субмарине. «Тут порядок», – подумал Максим. Он бегло осмотрелся по сторонам. Кавказцев вместе с Гаспаросом вначале было шестеро. Выбрались из лодки пятеро. Четыре трупа в наличии, самого Гаспароса, кажется, увезли израильтяне. Значит, еще один и предатель-инженер в лодке.
Выдернув из-за пояса убитого кавказца пистолет, Максим проверил наличие в магазине патронов и вскочил на ходовую рубку. Секунда, и он спустился вниз. Воняло горелой проводкой и пластиком, остатки дыма ели глаза, но жить было можно. В сизом мареве ходовой рубки Максим увидел тело, беспомощно распростертое на полу. Кажется, не успел выбраться и потерял сознание. У рулевого штурвала, скорчившись, сидел еще один, в морском комбинезоне, и прижимал к лицу дыхательную маску. На Максима он смотрел с ужасом и отчаянием.
Максим сунул пистолет за спину и стал разгерметизировать носовой отсек. В самый последний момент он понял, что рискует. В последний раз провернув запор, он распахнул люк и отскочил в сторону. Какая-то железная деталь врезалась в проем люка в том месте, где только что была его голова. Жив Лисин! Молодец!
Они сидели на палубе. Старший лейтенант жадно припадал к бутылке с водой из аварийного запаса. Его подташнивало, но держался он хорошо. Последний террорист лежал на носу лодки со связанными за спиной руками и не подавал признаков жизни. Росляков пытался протереть внутренности своего мобильного телефона, но тот после купания работать не хотел. Связь в лодке не работала.
– Больше мы их не увидим, – хмыкнул Максим, имея в виду израильтян.
– Да и хрен с ними! – зло ответил Михаил Васильевич и зашвырнул аппарат в море. – Гаспаросу крышка все равно. От Моссада еще никто не уходил. Меня беспокоит другое. Ты представляешь, сколько мне отписываться придется?
– За это? – кивнул Максим в море, куда ушла лодка. – А что мы могли сделать? Арестовать их на берегу и упустить «Нарвал»? Бредятина!
– Эх… это у тебя выбор между этим и этим, а у меня… еще Африка.
– Михаил Васильевич, – оживился Максим, – а что там все-таки было, а? Где вы столько пропадали? И что за история с этой израильтянкой?
– Не было ничего, начальник, – ответил Росляков голосом уголовной шестерки на допросе у матерого опера, – ничего не знаю, ничего не видел. В зоопарке я был, львов смотрел.
– Ну, не хотите рассказывать… – рассмеялся Максим. – А вот и кавалерия!