Колумбийская балалайка,

22
18
20
22
24
26
28
30

Прошла минута, началась другая…

Обещанного буха не было.

И тогда пассажиры решились поднять веки.

Раккаль ибн Халиль лежал на спине и был без сознания. Над ним возвышалась рыжеволосая женщина — в руке она все еще сжимала туфельку на шпильке с металлической набойкой на каблуке. Рядом с ней стоял высокий крепыш с впалыми щеками. Хрупкая девушка щупала пульс на шее поверженного террориста, а жилистый старик в рубашке-сафари помогал коротко стриженному пьяненькому парню тщательно связывать шнурками запястья несостоявшегося мученика Ислама. Связывать было легко, потому что ладони Раккиля ибн Халиля были по-прежнему плотно прижаты друг к другу, как в православной молитве, — вот только между ладонями теперь находился пластиковый поднос, который за секунду до взрыва успел сунуть ему волосатый юнец в джинсовом костюме.

— Диэлектрик, это ж понимать надо, — снисходительно объяснил пассажирам волосатый на незнакомом языке.

— Жить будет, — на том же языке добавила хрупкая девушка и поднялась с колен.

— Идиот, нашел с кем связываться, — буркнула рыжеволосая.

— Парню просто не повезло, он сел не на тот самолет, — успокаивающе заметил высокий крепыш. И дружески погладил рыжеволосую по плечу.

— И че им всем надо, че спокойно не живется?.. — ни к кому конкретно не обращаясь, спросил коротко стриженный и, закончив пеленать динамитероса, тоже встал.

— Да денег им всем надо, вот чего. — Поднялся и старик.

— Ну так попросил бы, я б ему отсыпал от щедрот…

Так они и стояли в проходе салона, все шестеро, пока сначала Летисия, робко и тихо, а потом и все пассажиры первого класса не начали аплодировать — всё сильнее и громче.

И аплодировали они очень долго.