– Пискнешь – умрешь, – предупредил он ее.
– Я умру, если ты не закроешь пасть. Похоже, ты родился и вырос на этой помойке.
Ноль-эмоций беззвучно рассмеялся. И с той же улыбкой ударил Ипатьеву в висок. Она обмякла. Он вынул из кармана пластырь, сорвал с него защитный слой и залепил пленнице рот. Заодно поглядывал на товарищей. Те связали своих визави для конвоирования: один конец веревки фиксировал связанные в запястьях руки, другой конец через петлю на шее был соединен в месте, соединяющем голень и стопу.
Первым на ноги поднялся Цыплаков. Глянув на Багдасарова, он заметил ему:
– Хорошие прогнозы сбываются не всегда.
Видя, что его никто не опекает, он рванул вперед. Но тут же упал. Петля, накинутая на шею со стороны ноги, тотчас придушила его. Он мог бы задохнуться, если бы не подоспевший к нему спецназовец, вооруженный «абаканом». На нем была военная форма без знаков различия, лицо исполосовано гримом. В зашумевшей голове Цыплакова родилось сравнение
Военный ослабил петлю на его шее и предупредил:
– В следующий раз я пройду мимо.
– Что, наручников на всех не хватило? – прохрипел Цыплаков.
Подоспевший Глумов ответил с уверенной усмешкой классика:
– Там, куда мы идем, наручники не нужны.
На свои наблюдательные посты вернулись только по одному человеку; двое других – один спереди, другой сзади – отконвоировали пленных к месту входа в коллектор.
Глумов мельком глянул на Цыплакова, точнее – смерил его взглядом закройщика, и увидел все, что ему было необходимо для работы. Он отдал товарищам команду возвращаться на посты и подождал, пока Гном первым шагнет в темноту коллектора.
– Давай, Паша, шагай, – поторопил Сергей Цыплакова. И дальше обратился к Багдасарову: – Толстяк, ты идешь последним. Спина у тебя широкая...
И он снова улыбнулся, что не вязалось с его жестокостью. А может быть, подумал Цыплаков, делая первые шаги по коллектору, он чего-то не знал о причинах жестокости Сергея? Как глубоко нужно копнуть, чтобы разглядеть ее корни?
Глумов сдержал слово. Когда пленников привели в подземное помещение, веревки на их руках он срезал самолично. Зачем тогда связывали? – попытался выяснить Цыплаков. Ответ был неоднозначным: спецназовцы Глумова работали не в тепличных условиях; они захватили «языка», и его требовалось доставить до места назначения, и чтобы он не сопротивлялся, его связывают, рот затыкают кляпом, завязывают глаза. Спецназовцы отработали буквально по уставу и по-другому, наверное, не могли.
– Большая дружная семья снова в сборе, – сказал Глумов. – Не хватает главы семьи.
С этими словами он оставил это помещение и вышел наружу через колодец. Вытянув антенну из старомодного, но практичного мобильника, набрал номер телефона Харламова. Когда тот ответил, Глумов, не повышая голоса, «доложил обстановку»:
– Сергей Васильевич, вы не выполнили обязательных условий, за что один из ваших людей будет примерно наказан. Их трое, поэтому я не смогу бросить монетку.
– Я не знаю, о ком вы говорите. Я в точности выполняю условия...