Сняв трубку радиотелефона, он быстро набрал номер частного детективного агентства.
– Кольцов, – сразу же раздался голос в динамике.
– Глеб, это Донцов, мне все еще требуется твое мнение по недавнему делу, появились новые факты.
– Слушаю.
Олег сообщил о недавно полученной информации, заодно напомнил уже известные факты, после чего высказал свои выводы. Но, несмотря на новый эпизод, мнение Кольцова осталось без изменений.
– Все это лишь подтверждает версию о талантливых дилетантах, и хозяина попавшей вам в руки фляжки, если она не специально подброшена, надо искать не среди офицеров и прапорщиков, а среди срочников.
– Так это сколько народа надо перелопатить? – возмутился Донцов, хотя прекрасно понимал: если понадобится, будут лопатить, сколько потребуется, и ничего тут не поделаешь. Потом добавил: – А убийство в КПЗ – разве не почерк?
– Конечно, нет. Офицер спецслужбы не дался бы в руки милиции, особенно после ограбления инкассаторского броневика с тройной мокрухой, плюс еще и убийство двух «быков», тем более и взяли его на их машине. Нет, профессионал ни в жизнь бы в руки не дался, скорее положил бы наряд милиции, чем сел в КПЗ.
– Но удар, – не сдавался майор, – удар профессиональный, это как?
– Это мог сделать любой хороший рукопашник. Тем более, как я понял, парень даже не собирался убивать этого Хлыста, просто не рассчитал свои силы. Так что, дружище, придется тебе еще просеивать огромную армию бойцов-рукопашников. Сизифов труд.
– Спасибо за поддержку, – раздраженно проговорил Донцов.
– Всегда готов помочь, – ответил Глеб. – Если что еще, звони, помогу.
Телефон отключился.
Настроение сразу же испортилось. Не выстраивалась логическая цепь.
За два квартала до управления зазвонил радиотелефон. Донцов снял трубку.
– Да, слушаю.
– Это говорит Атеев.
– Какие-нибудь новости, Сережа?
– Есть, – подтвердил муровец. – Мои «топтуны» все-таки выпасли Валета, он за городом учинил разборку со стрельбой.
– Есть жертвы? – скорее для проформы поинтересовался Донцов. Все, что было связано с последним расследованием, так или иначе упиралось в смерть. И в этот раз он не ошибся.