Разборки дезертиров

22
18
20
22
24
26
28
30

Субъект на обрыве напрягся, потянулся вперед. Глаза тревожно заблестели.

– Ты думаешь, я их тебе отдам? – оскалился я. – Хрена лысого. Размечтался, дурашка. Вот порву сейчас… – с угрожающим видом я потянулся к карману. Рисковал я чудовищно – эта мразь могла меня в циничной форме пристрелить, а могла вообще не реагировать. Но деньги для «товарища майора» не были пустым звуком. После смерти товарищей он нес за них персональную ответственность. Он приблизил вторую ногу к первой и вроде бы собрался прыгнуть. Это было инстинктивное движение, он не мог себе позволить оказаться в гуще неприятеля. Но полетать тем не менее пришлось. Мелькнула женская ножка – как-то ловко, из лежачего положения, Марии удалось захватить носком лодыжку, резко дернуть…

А дальше не работал только Булдыгин. Гневно восклицая, лжемайор треснулся о краеугольный выступ (от такого «приземления» северное сияние обеспечено), сполз в наши алчные объятия, где и заколотился, как утопающий в трясине. Я вырвал у него автомат, Маша оседлала ноги, чтобы не дергался, а Балабанюк подхватил свой «калашников» и с такой силой двинул прикладом в челюсть, что затрещало, как в разбитом молнией дереве. Ну, кто не умрет после такого?

– Бежим! – вскричал Балабанюк, запрыгивая на скалу. Протянул руку, поднял голову… и я увидел, как детская мордашка мигом помертвела. Он вскинул автомат, полоснул очередью и нырнул за расколотый валун. Шквал огня – казалось, камень будет раскалываться дальше, пауза для перезарядки, мелькнула макушка молодого бойца, он сиганул в обрыв (от такого, видимо, тоже не выживают), а потом мое внимание переключилось на не менее драматические события. Набежали лохматые личности с автоматами, двое или трое погнались за Балабанюком, остальные вплотную занялись нами. Булдыгин что-то верещал о правах отдельно взятого прокурорского работника, но мощный пинок по виску оборвал крик. Машу схватили за волосы, плотоядно заулюлюкали. Надо мной разверзлась зловонная пасть Карабаса-Барабаса – Фредди Крюгер от зависти удавится! – отъехала, уступив место тяжелому прикладу РПК. Я завороженно следил за полетом. И поплыли деревянные лошадки, поскрипывая суставами старой карусели…

Не помню, чтобы меня куда-то везли, совсем не помню, как ночь сменила сумерки, а день прогнал рассвет и сколько раз эта круговерть происходила. Очнулся я от слепящего света электрической лампы. Только лампа, ничего другого, остальное – пуленепробиваемый мрак. Такое ощущение, будто я лежал глубоко под землей, сдавленный тоннами грунта, наверх уходила трубочка, через которую можно дышать, а на глазах электрические клеммы, на которые подавался постоянный ток…

Понятно было одно – я лежу. Не шевелясь. Не потому, что не хочу, а потому, что не могу.

– Вы очнулись. Здравствуйте, – втерся в голову скрипучий мужской голос.

Ну, точно телепрограмма: «С добрым утром, в натуре!»

– И вам не чахнуть… – прошептал я.

Загуляли психо-энергетические сгустки. Не лежи я глубоко под землей, могло создаться впечатление, что надо мной кто-то склонился. И если неправильно отвечу, сразу даст по дыне.

– Давайте определимся, если не возражаете, – размеренно-скрипуче продолжал голос. – Ваши фамилия, имя, отчество?

– Да я-то не возражаю… – прошептал я. – Но вам зачем это? Или без бумажки я? Прочтите еще раз служебное удостоверение… Луговой Михаил Андреевич, старший следователь Марьяновской военной прокуратуры…

Долгая пауза.

– Вы уверены?

– А то нет, любезный… С огромной радостью я бы поработал председателем правления какого-нибудь неслабого инвестиционного фонда или, скажем, Президентом Российской Федерации – в этом нет ничего сложного, судя по тому, как с этим справляются другие… Но, увы, приходится довольствоваться малым. Я работаю в Марьяновской военной прокуратуре…

– У нас имеются серьезные сомнения.

Мне уже было смешно.

– Почему? Я похож на шпиона, работающего под прикрытием? Да вы, оказывается, недалеки, батенька… Между прочим, по номеру удостоверения человек со связями быстро вычислит, служит ли владелец по месту выдачи или корки выданы как документ прикрытия…

Пауза воцарилась вдвое дольше предыдущей. Уши впитывали разнообразие странных звуков – могло создаться впечатление, что мой «интервьюер» с кем-то перешептывается.

– Допустим, Михаил Андреевич. Объясните, что вы и ваши товарищи делали на данной территории?