Изверги

— Аналогичный случай был у нас в колхозе… — продекламировал Фомич дежурную свою реплику, совершенно не претендуя на слушателей. Николай в своё время, не останавливаясь ни на миг, не слушая и не смотря даже в его сторону, продолжал свой блистательный рассказ:

— Представляете, что она сегодня утром учудила! Короче! Я вчера на кухне под мойкой корячился. «Колено» чинил. Засорился блин… мать-та твою! Цельный день возился. Шо ты думашь?.. Сделал. Короче! Намекаю ёй, так эт-то обмыть полагаца, инча «каюк», «кердык» случица. Хы, отказала!.. Скотина. Ну, лады, кумекаю фиг с тобой. Не цапацашь с ёй! Пошкондылял к бабке Нюрке (она давечась кликала) — халтурку сулила. Короче! Ёй толчок колотый сменить надыть было; новым прибарахлилась, а сменить-то некому. Слесаря — бесы, толкует, дорого требуют. Короче! Ну, вот я и намылился… Думаю, а шо?.. Надж как-тось ситуацию разруливать. Ну, тот… вжить!.. Этоть воздвигнул. Всё чин-чинарём, стало быть! Короче! Ясень день… охмелился блин… Правдать, опять переборщил! А поутряне… мать-та твою!.. снова, видимо, плохо… ещё хужее! Вот я сузыранку пока Галка дрыхла, шнысь с хаты и тягу к Нюрке. Мол, спасай мать, околею инач… в долг давай… отъеврашу! Разжился в «закуточной» «бояркой» — домой двигаю. Вертаюсь, короче, домой, а там моя стевра ужо посёт мя. Ждёть! Руки в боки — и глазеет настырненько. Сразу врубился, кичу готовит, линять надось. А та — як ворон крови… Чую хана табе паря!.. Тякай! Короче, та и заявлят: ты, паскуда, за фиг мойку спортил… спецьяльно, паразит, вредность кажишь?! Мстишь шо ли? Я ёй в недоумке: чевой-то ты, милая? (аж на нежности пробило, аж взмок весь!). А она мне: знаю я тебя (глиста во фраке!), потому так рано и смылся… А сама так с интересом зенками ужо по сторонам шарит… будто ищет чё… нашла, едрён корень! Хвать сковородищу, чугуний, и ко мне с интересом, многообещающе так бочком крадётся. Мне-то ясно всё как бож-день стало, чё тут непонятного коли череп зачесался. И она туть… шипит: я тута муздыкалась… гипнотизирует сама!.. Дурачка нашла!.. воды три ведра сдюжила… соседи снизу жаловались — затопили их… Я ходу, сабразил, убьёть ведь стевра!.. По себе судит дура…

— А чё ты хотел, Коля?.. У сильного всегда бессильный виноват. Нынче бабы — у-у-у! — каки… Бабы они ваще… всяки категории у них… бывают глупенькие, а есть дуры… Я этоть всегда подозревал. По своим… энтим… как их? гармунам так ведуть ся… Нет! — могут быть: образованными — на первый взгляд — умницы, да и только… Но всё равно, дуры ведь — они и есть дуры, нет-нет, да сморозят шо-нибудь неразумное… — вразрез сунул свою речь Фомич, — ихнее дело-то, како? Бабское! Рожать, да очаг сторожить. Марафет всякий на физьмониях малевать, чтобы самцов побогаче… едрить ту в корень… в свои силки заграбастать. Шмотки всяки напяливать… А щас ваще, шобы ещё и покладистым мужик был. На шею шоб взобраться, дак ножки свесить и болтать имя… Мля-я-ди! — закончил он, как бы отмахиваясь от несвоевременной проблемы.

Он вообще любил разговоры на всякие женские штучки только не в этом ракурсе. Его больше прельщали несколько слащавые и озорные так сказать женские темы: обсуждение поз, всяких различных позиций сексуального характера или как он сам выражался «в показухах». (Это когда на четвереньках они.) И только так представали перед мужским судом. Что самое смешное! не был он каким-либо мачо или каким-то там — «половым гигантом». Но вот: то ли шибко ущемлённое самолюбие, то ли ещё чего разыгрывало в нём невероятную сексуальную озабоченность. Хотя как таковой таким совершенно не являлся и даже напротив, когда дело доходило до серьёзных сексуальных ситуаций, он оказывался вдруг особенно занятым. И непременно по обыкновению своему ускоренно ретировался. Причём выказывал при этом ужасное сожаление о случившемся.

Да и действительно женский вопрос хоть и был всегда самой волнующей темой, так сказать спросом, имеющим широчайший диапазон интересов и охватывающим завсегда огромный обзор суждений (в основном нося сексуальный и даже несколько грубоватый характер). Однако в данный момент (для него! — во всяком случае) вызывал только всего лишь некую несуразность даже в виде настолько уж слишком несерьёзного обсуждения, что Фомич с каким-то непритворным удовольствием отмахнулся теперь от него. (Или сделал таковой вид?)

Да, но где бы ни была затронута эта животрепещущая тема, она как заноза всегда вызывала и вызывает адекватный (слегка поперченный) разговор в любой мужской компании. Так и сейчас, всё-таки настойчиво (как и сами наши женщины!) эта задача не преминула призваться к обсуждению и в сей момент, выражая всеобщую мужскую зависимость в данном критическом негласном обоюдном правиле. Так было, так есть и так будет, пока существуют различия в полах.

Ныне хоть и теряется это обострение разнополых взаимоотношений за появлением странных проявлений извращённости, то есть гомосексуализма среди неопределённого числа некоторых лиц. Однако всё равно вряд ли окончательно вымрет гетеросексуализм, ибо человечеству при этом придётся: либо осваивать деторождение из пробирки, либо просто вымирать. Эмансипированные женщины сегодня уже не мечтают с детства о семье, детях, единственном муже… и других атрибутах (здорового) общества.

Сегодня они не нуждаются в мужской защите. Сегодня, агрессивная женщина сама смело взваливает на свои плечи, некогда бывшие ещё недавно мужскими некие обязанности, привыкая к ним. Они не только сравнялись с нами своими правами, но и гораздо дальше шагнули как это обычно и бывает. Сегодня слабый пол первостепенно думает о карьере, бизнесе, блистательной славе… и другой совершенно противоположной своему природному статусу мишуре. Вот и эти, кстати, вопросы частенько охватываются весьма бурными обсуждениями этой компанией.

Они много о чём вообще болтают в самый разгар своих этих прямолинейных дискуссий и не всегда моё мнение совпадает с их громкими рассуждениями. Трудно быть объективным в этом мире. Мужчины и женщины несообразно много творят друг для друга различных пакостей, чтобы выбирать ту или иную из сторон. Порой просто диву даёшься этим поступкам, и честно говоря, зачастую вообще не хочется касаться этой «кухни». Люди разных полов нередко обобщая, вообще безоглядно хают и обвиняют противоположную сторону во всех грехах и бедах. Хотя и дураку ясно! — все хороши… Зачастую все подонки и мрази (если быть слишком строгим!) и невинны как ангелы (выбирая путь снисхождения). Что самое смешное и страшное так это то, что те и эти суждения верные. Стоит только каждому по внимательнее обратиться внутрь себя или внутрь своей памяти и любой (почти любой!) согласится со мной, если не будет пытаться обманывать себя. Живя и друг другу «раздаривая» всякую дрянь (привыкая к этому, доведя это порой до правила) мы совершенно забываем о внутреннем голосе — голосе совести.

Вот и сейчас Николай чихвостит вовсю свою благоверную, а если разобраться: он сам — хорош гусь! Да какой женщине понравится такая непонятная семейная «рапсодия», как свою семейную жизнь частенько с гордостью в голосе называет Николай. Если и в самом деле все дела по домашнему быту «костью в горле» наверняка не у этого «синюшника», а у той женщины, о которой как раз и идёт речь. Кстати, промежду прочим многие нередко интересуются у Николая: «А что такое — рапсодия?». На что он, совершенно не конфузясь кратко всегда отвечает, причём не без гордости: «Книжки читать надо!» И таким образом слушая его обширные разглагольствования, невольно думается: странно, что она его вообще ещё до сих пор не выгнала. Я не буду сейчас вдаваться в подробности его бурного словоизлияния, потому что такое можно сейчас услышать в любом: будь то мужском, будь то женском, да будь хоть вообще в каком совместном пьяном сборищах. Тем более беседа всё больше и больше меняет курс своего течения. Уже двигаясь совершенно по-другому руслу.

Это Фомича охватывала-таки любимейшая тема, тема — женского бюста и коленей. Тема заводила его — будоражила до умопомрачения. А вообще разговор нёс какой-то разносторонний весьма разбросанный характер. Поэтому чтобы уловить его точную суть надо обладать утончённым (для трезвого человека!) умом и невероятно фантастическим терпением. Они конечно понимали друг друга абсолютно. И за разговор, может быть, легко пошли б даже (в данный момент) на смерть. Но вот записать бы их болтовню на магнитофон и дать послушать им запись завтра утром — перегрызли бы друг другу непременно глотки — учитывая на тот момент к тому же ещё и их состояние похмелья. Теперь их беседа как раз достигла самого апогея в своей значимости. Вопрос обсуждался хотя и на самом деле важный, но единственно он только несколько смущал своей формой изъяснения. Или даже лучше сказать содержанием ненормативной лексики. Я, правда, именно из-за этого — исключительно с целью оберегания вашего слуха опускаю многое из их разговора. Который активно вели Николай и Фомич. Ген-Ник лишь молча иногда кивал головой: соглашаясь или нет с диспутирующими.

Но вот они уже полчаса мусолят очень интересную тему, в которую Ген-Ник всё-таки решил внести своё мнение, даже несмотря на то, что они уже все порядком были пьяны. И говорили, зачастую размазывая слова чуть ли не по столу. Что умеют делать и как! — притом делать, исключительно, кстати, только лишь пьяные люди. Однако всё-таки не терялись: ни острота беседы, ни тем более её осмысленность. А суть её заключалась в сексе. Тут было столько приведено интересных фактов, что любой сексопатолог был бы даже смущён предлагаемыми способами достижения оргазма. Да что там говорить, знаменитая КАМА-СУТРА и та «расписалась бы» в своей непросвещённости. Честно говоря, это был полнейший пьяный бред. Хотя рассматривая «дискуссию» с точки зрения совершеннолетней части населения и переведя разговор на нормальный гражданский язык, чисто техническая сторона вопроса многих практиков могла бы даже привести в несомненный восторг и решилась бы уйма семейных проблем. Однако Ген-Ника очень многое приводило в недоумение. Он был человеком, пережившим немалую долю грехопадений (в своё время среди молоденьких студенток). И многое его выводило из себя не потому, что теперь ничего не хотел или не мог, а исключительно по нынешним своим морально-этическим убеждениям. И наконец, не выдержав, он, чуть не захлёбываясь словами заговорил:

— Секс — это и есть только секс — и ничего больше! Вот смотрите… Ни в ветхом завете, ни тем паче в новом вообще ничего о сексе не упоминается. Там говорится как? Живите по Божьим заветам, работайте и размножайтесь. Нет даже намёка о получении от этого какого-либо удовольствия. Сейчас же, всё переиначили, все ушли от Бога, сделали всё по-своему… Как себе удобнее… Я уж не говорю о каких-то там супружеских еженощных обязанностях.

Сейчас могут — запросто — встретиться молодые совершенно незнакомые люди и без всякого зазрения совести… без всяких проблем, как животные, обнюхать поначалу друг друга, потом даже облизать друг друга и аналогичным путём чуть ли ни тут же совокупиться. Да животные и то — совокупляются только для того, чтобы оставить потомство: раз или пару-тройку раз в году. Не более! Единственно, что нас отличает от бессловесных животных это то, что мы (людишки!) создаём своим половым отношениям красивый фасад (чуть ли выдавая не за святость!). Прикрывая им не то чтобы какой-то там звериный инстинкт, а свою откровенную похоть. Умасливая совесть каким-нибудь слащавым словечком, витиеватой фразой. Да что там красивые слова?! Тут вплоть до того что, дескать, научно! Медики вроде как — и то: утверждают, будто бы сношения полезны для здоровья. Либо само воздержание даже пагубно чем-то влияет на физиологическое состояние организма. Таким образом, отгораживаясь от моральной стороны вопроса некой ширмой. А на самом-то деле поступают как страусы, пряча только голову в песок от надвигающейся проблемы своего морального распутства. Развязности и распущенности. Всё встало с ног на голову! А секс как таковой, есть — не что иное, как тот же смертный грех — равный убийству.

Я даже не хочу ничего говорить о гомосексуалистах! Там, люди, явно ищут только обыкновенных удовольствий, растеряв при этом вообще какие-нибудь не то чтобы человеческие черты (в человеческом облике!), а даже отдаляясь духовностью от животных. Деградируя пусть не внешним обликом (да что вы! внешне они порой вроде бы даже божественны! зачастую) — коверкаясь духовно… Падая в пропасть пустоты… Глядя на этих людишек (иначе их и назвать не смею!) я порой начинаю верить в теорию Чарльза Дарвина о происхождении человека с его постепенной миллионно летней эволюцией. Хотя абсолютно уверен, что этот мир с его величием природы, космосом, и его бесконечной необъятностью и величайшим множеством звёзд воистину мог быть сотворён только Богом. Только Богом! А вы говорите супружеские обязанности…

— Ген-Ник! Давай не будем сейчас об этом. Давай о бабах! — перебил Ген-Ника Фомич. Фомич просто хорошо знал, что если тот сейчас разойдётся, «расфилосопствуется», то его уже будет трудно остановить, — давай просто о бабах!.. О наших дорогих стеврах… о сиськах… ляжках… письках-миськах… попках… кругленьких коленочках… и тому подобном…

Долго они ещё вели всякие беседы, пока не угомонились и постепенно там же, наконец «вырубились» каждый в своём привычном пьяном амплуа.

Вторая глава: капитан Марочкин

Наконец закончилась эта ночь. Да! опять были эти убийства: непонятные, выделяющиеся необычной своей жестокостью и спецификой исполнения. Который раз местные грибники сообщают о новой и новой находке таковых. Закопанные стоймя обезглавленные тела вот уже полтора года пополняют этот страшный список. И нет никаких зацепок, даже опознать трупы никоим образом не удаётся. Главное, никто из родственников жертв за всё это время не обратился до сих пор в милицию с заявлением о пропаже родных. Прокуратура и милиция, находились всё это время на «ушах», работники обеих организаций с ног сбились, а всё без проку.

Начальство «брызгало слюной», подчинённый им следственный аппарат с его опытными кадрами в растерянности почти единогласно «пожимал плечами» и в недоумении «расписывался» в некомпетентности. Двенадцать безымянных трупов не столько смердели своей вонью, сколько навивали страх на всю округу… Так, вроде бы, должно быть! Но этого отнюдь тоже не происходило. Что-то проблёскивало в прессе, но никто на удивление в этой всеобщей суматохе или не слышал или, услышав, всё-таки не придавал особого значения происходящим событиям за своей чрезвычайной занятостью.