— Ого! Ну ты, Братец, даешь! Подрался, что ли?
— Подрался.
— А где? — Ваня всегда интересовался подобными вопросами. По улицам он ходил с опаской, хулиганов побаивался и, когда ему сообщали о драках, происходящих в непосредственной близости от его дома, расстраивался, проецируя случившееся на себя. Если же битвы случались в районах отдаленных, успокаивался и чувствовал себя в безопасности.
— Далеко. На Ржевке.
— Чего это тебя туда занесло?
— Вань, может, у меня сотрясение?
Иван Давидович пощупал разбитый лоб Алексея, попросил его оскалить зубы, поводил пальцем перед глазами, следя за движением зрачков.
— Нет, сотрясения никакого нет. Не тошнило тебя?
— Не так чтобы очень…
— Что значит «не так»? Не блевал?
— Да нет. От голода, наверное.
— Хм, от голода. В лесу, что ли, живешь?
Алексей странно посмотрел на Ваню и промолчал.
— Нет у тебя никакого сотрясения. Но приложили тебя знатно. Чем, если не секрет? Палкой?
— Угу.
— А, и по челюсти схлопотал. Ну-ка, покажи. Так болит?
— Болит.
— Не колет? Какая боль?
— Да не колет. Просто болит.
— В общем и целом картина ясна. Все у тебя в порядке, но болеть будет долго. Сейчас принесут анестезию, полечим тебя немножко. А вообще, тебе нужен полный покой и приятное женское общество. — Ваня хихикнул. — Ну, ты красавец. Иди побрейся пока. Где ты был-то? Как с фронта вернулся.