– Кто тебе ее давил? – тихо ответил Антон. – Сам жизнь свою проглядел, а на других обижаешься. Тоже мне, гений.
– Во-во, давай! Топчи дальше.
– Веня, а ты почему мне про сестру ни словом не обмолвился? Что за глупая конспирация?
– Докопались? – зло выпалил Умник, наконец оторвав руки от лица. – Потому и не говорил, что боялся. Вам-то на людей наплевать, вам преступление раскрывать надо, а она… Ее убили бы, чуть что. Ты вот такой умный, а не понял, из-за чего я так безропотно подчинялся Глобусу, бабки ему носил! В залог он ее взял, понимаешь, а она ведь… Она не такая, как все! Она странная, ее в коррекционную школу пришлось отдать, но она не дурочка, не недоразвитая, она просто живет в своем мире. У нее свои представления о нем. И эти представления у нее, я тебе скажу, получше, чем у всех остальных. И тебя включая!
– Ты чего на меня-то наезжаешь? – вяло спросил Антон. – Я-то в чем виноват? В том, что пресек твою деятельность?
– Да иди ты знаешь куда! Ходит тут с разговорами своими! Гестаповец!
– Ну-ну, полегче. Гестаповцы! Фашисты! Мальчика обижают! А скольких людей этот мальчик обидел? Скольким людям ты беду принес, несчастье? Приберег бы свои обвинения. А к тебе между прочим без толку никто не приходит. Неприятно с тобой общаться, это ты понимаешь?
– Да? – почему-то очень удивился Веня. – Это почему же неприятно-то? Бывают вурдалаки и пострашнее меня. В вашей-то практике.
– Я тебе сказал, что к тебе просто так никто не ходит, а только по делу, – повторил Антон. – Я пришел сказать тебе, что Юля умерла.
Веня так резко вскинул голову, что Антон услышал хруст шейных позвонков. Но Веня не стал вскакивать, хватать за грудки, требовать, чтобы Антон повторил, что он сказал. Ничего театрального не произошло. Парень некоторое время смотрел пылающим взором на Антона, как будто оценивал искренность, правдивость его слов. Потом он опустил голову и уткнулся лицом в колени. Антон ждал. Были такие вот неприятные моменты в его работе, но без них тоже нельзя.
Веня молчал минут двадцать. Потом он медленно разогнулся, встал с лежака и прошелся по маленькой камере в один конец, в другой. Остановившись у двери, он прижался лбом к холодному металлу, как будто остужал голову. Потом Веня повернулся к Антону и прислонился спиной к двери. Взгляд у него теперь был иной. Даже не задумчивый, а как бы обращенный внутрь себя.
– Как она умерла? – наконец тихо спросил он. – Плохо?
Антон понял, что Веня не сразу подобрал слово. Он мог выговорить слова «ее убили», «замучили», язык у него не повернулся сказать такое о сестренке.
– Я так понял, что после твоего визита в ее «тюрьму» она просто стала хиреть и умерла.
– Ты и про мой визит знаешь?
– Я много чего теперь знаю, – равнодушно ответил Антон. – Ты не переживай, она не очень мучилась. Мучилась, конечно, но была в состоянии как будто прострации. В этом состоянии помутнения разума она и умерла.
– Я был единственным человеком, который ее понимал. И ближе меня у нее никого не было. Есть у нас тетка, есть две бабки, но никто с ней не мог ужиться. Они ведь начинают сразу жалеть бедненькую дурочку, разговаривать как с дурочкой. А она-то все это чувствовала. Как я не хотел тогда приезжать, как не хотел. А она не пережила, значит. Она ведь верила, что я приеду и заберу ее, а я… Это я только потом понял, какой удар она получила. Теперь…
– Да, теперь, – согласился Антон. – Там была еще одна девушка, но ту я успел спасти.
– Еще одна? – с горечью спросил Веня. – Значит, не я один, значит, еще кого-то задурили и к ногтю прижали.
Антон хотел сказать, что со второй девушкой все иначе, но передумал.