– Афон с ним сговорился.
– Кто?
– Наш лидер. Афон.
– Чак… Так это его морду по телевизору показывают?
– Значит, ты все-таки в курсе?
– Вся Россия в курсе.
– А чего тогда незнайку строишь, дурак!
– Успокойся, душа моя.
– Неустановленный террорист и есть Чак. А я – неустановленная террористка.
– Отлично… Что от меня надо?
– Ты же в деле, Политик. Я знаю. За нами охотятся фашисты. У нас нет ни с кем связи. Нам нужна помощь.
– Трудности твои мне понятны. Но я ничего не решаю.
– А я и не прошу тебя решать. Шепни только, кому надо, что у соратников беда. Я не хочу гнить в тюрьме. Я не хочу быть продырявлена пулями гестаповцев. Я хочу жить!
– Как же я тебя понимаю, – снисходительно произнес плейбой, красуясь собой. Позер, как все сексуальные куклы.
– Я на тебя рассчитываю. Гриша, вытащи меня, – Зена всхлипнула. – Я на все готова.
– Что смогу, то смогу… Давай свой телефон.
– Я тебе сама позвоню. Завтра в четыре часа.
Политик выпил кофе, заел пирожным. И испарился, предоставив даме честь оплачивать счета.
Зена заказала еще коктейль. Неторопливо разделалась с ним. Потом вышла из кафе. Занырнула в шмоточный бутик рядом с «Шоколадницей».
Я выключил видеокамеру, оставив только звук. Зена потрепалась с продавщицей по поводу выбранного купальника, но, так и не купив его, ушла. Тот же расклад повторился в обувном магазине. Спустилась в метро. Контакт прерывался и снова возникал.