Замёрз. Потом пошёл дождь. Промок. Теперь уже холода как бы и не чувствовал.
На следующую ночь пошёл, заблудился и вышел чуть ниже верхнего моста через Гумисту. Ползком пробрался к берегу — полз и особым чутьём угадывал искусственно сделанные холмики, где лежали мины.
Повезло, не напоролся. Спустился и в воду. Плыл, нырял, перелазил камни. Растерял рожки, «расчёски», но на другой берег перебрался. Район, где он вышел, оказался совсем пустым.
Он думал: «Меня хоть наши должны встретить». А тут — никого. Совсем неохраняемый участок. Грузины пойдут — их никто не остановит.
Сергей не знал, где напарник, и собирался идти его искать. Но куда идти? Вверх несколько километров берег, вниз… И пошёл в расположение абхазов.
Его как увидели, обалдели: «Жив!».
Переодели, напоили водкой — он не пил, но тут, как воду, выглотал литровку водки, — и отправили в Гудауту на подсушку и на промывку.
А Хасик попал на верхний мост в то место, где пролёты поддерживали колонны. Он поднялся выше колонн. И уже по течению, в ледяной воде спустился, растеряв много боеприпасов, вышел, где переходил реку.
Если Сергей оклемался за три дня, то Хасик поймал двустороннее воспаление лёгких и провалялся в госпитале три недели.
За вылазку их не отругали и не похвалили. Но место, где выбрался Сергей, с той поры стали охранять.
Когда они ушли на вылазку, поднялся шум. Увидели: нет парней, пропал кабардинец. Стали выяснять, кто этот кабардинец. Уже чуть ли не решили, что он взял Сергея и Хасика в заложники. Может, у него это было в мыслях. А может, хотел вытянуть на этот адрес в Новом районе, а там — в засаду.
Потом на уровне слухов долетело, что кабардинец попал на Гумисту не просто с Северного Кавказа, а как инструктор. Фактически оказался инструктором, работал у грузин, попал на абхазскую сторону. В Гудауте представился, что перешёл перевал. Естественно, он все эти тропы знал. И внедрился. Но после того случая он исчез. До Хасика он рассказывал про «полковника» командиру батальона, но как тот отреагировал на это, неизвестно. А Сергей с Хасиком полный бред кабардинца приняли за чистую монету.
Сергей надеялся увидеть если не одобрение, то, по крайней мере, сочувствие в глазах Наташи, но взгляд Наташи обдал его холодом. Её глаза говорили: к чему эта бравада? Это хорошо, что вернулись невредимыми, а если бы попали в плен? Что, одного застенка в Гагре недостаточно?
«И тут я ей не угодил!» — разобрало Сергея.
А Василий Забетович при встрече с сыном влепил тому затрещину. На что Хасик не обиделся.
— Лошадь о четырёх ногах, и то спотыкается, — сказал он в своё оправдание.
Снова потекла позиционная жизнь. Непонятная стрельба.
Крики:
— Эй ты, абхаз! Я твою маму…
С абхазской стороны: «Эй, биджорик! Я твой папу…» Или: «Эй, гога!» Или: «Эй, гомарджоба!»
ebooksa