— Ну, казак так казак, — только и сказал Сергей.
Ему не то что стало противно — нет, он привык к тому, что награды перепадают тому, кто их не заслужил. Это он усвоил с афганской поры, когда от него ушла звезда Героя Союза.
Ему всё обрыдло…
На этот раз он воспринял всё иначе. Может, потому, что как бы утратил ту, ради которой сюда приехал: одно её слово заставило бы его подбить ещё не одну бронированную машину. Может, потому, что она где-то была, а он мог выглядеть рвачом, требующим награду. Может, наступил момент, когда переполнило негативом, а положительное, которое могло компенсировать негатив, не приходило.
И он сказал Хасику:
— «Зушка» твоя!
Хасик ударил благодарно по плечу:
— Теперь мы устроим… А ты за гранатомёт? — Нет, я ухожу…
— Куда? На Восточный фронт?
Думал, что Сергей всё ищет военные приключения, а на Восточном фронте не в пример позиционной войне на Гумисте кипела партизанская. И башкир с его опытом мог там сделать гораздо больше.
Но Сергей отрицательно мотнул головой:
— Совсем ухожу.
— Устал? — желваки на щеках Хасика заиграли.
— Да как сказать…
— А я не устал!
— У тебя своя песня, у меня — своя.
— Это уж ты сказал точно, — Хасик отвернулся.
Ему стало горько говорить с Сергеем. Если башкир хочет уехать, пусть едет: он не за свою землю борется. А Хасик, хоть и провёл молодость в Москве, но эти склоны, вершины, низины своих абхазских предков не отдаст никому.
Сергей удивился, что Хасик на прощанье не протянул ему руки.
Хотел пробудить в нём прошлое: