— Пьяные, что ли, были?
— Лиз, ты же знаешь, я пьяный за руль на сажусь.
Щепотка соли, ложка сахара. Лизка еще раз попробовала поймать на вилку скользкую нить; не получилось — значит, хорошо размешала. Поставила тарелку в печку — прямо на вращающийся круг. Набрала мощность «десять» и время — три минуты.
Как в небе много облаков! Сумрак, а ведь только пятый час. Наискось улицу перешел мальчик с болонкой на поводке. Обошел машину у дома напротив. Кто-то шевельнулся там; а может, это Лехе почудилось. Отвернулся от окна: Лизка внимательно смотрела, как за сеткой с круглыми дырочками медленно вспухает омлет.
Леха попытался представить, как это могло быть: русская печь, которую топят по-черному. Поздно вечером можно снять заслонку, скинуть сапоги и сидеть и смотреть, как, почти не колеблясь, язычки пламени, высотою в ладонь, сплелись в разогретом чреве и не хотят расплетаться. И на длинной кочерге к самому огню подсунуть кусок баранины. Огонь вытопит весь жир; немного подкоптит. А когда смотришь на пламя, лицу жарко.
Живой огонь радует глаз. Этот свет красиво отражается в глазах и дереве стен. Шорохи и тихое посвистывание печи приятно для уха.
СВЧ-печь освещена электричеством, и в ней журчит маленький моторчик. Убого. Да что убого, просто смешно. Но Лизка в деревенской избе очень быстро состарится. Городской образ жизни пахнет синтетикой и хлоркой, зато здесь дольше живешь… Хорошо, что Лиза горожанка.
Леха не думал, что сможет есть. И когда Лизка поставила тарелку перед ним, что-то жидкое плеснулось в его животе. Но пар над тарелкой пах так соблазнительно… Ковырнул вилкой корочку.
— Ну кой черт понес ее из Германии на ночь глядя? Чтоб я еще раз согласился работать в праздники… Уж лучше водку пить. — Леха кивнул, принимая из Лизкиных рук стакан с пивом.
Спустя час они сидели в гостиной на диване. На экране телевизора неторопливо крутились клипы. Сытый мужик — совсем другой мужик. Пивная дымка в голове — средство получше розовых очков. Мир становится дружелюбным и теплым. Можно расслабиться, развалиться на диване и говорить о книжках и о том, что новые игрушки для компьютера «тормозят» даже на «Пентиум-166», вспоминать прошлые сплетни и думать о будущих. А за окном моросит дождь и темнеет, но сырость и холод пусть останутся там…
Леха вдруг увидел, куда она смотрит: поверх цветной обложки «Мира развлечений» на журнальном столике слева лежало серебряное кольцо. Просто колечко, вместо камешка — витой цветок, серебряная роза из пяти лепестков. Со своего тонкого пальца его сняла Аллочка — когда приходила неделю назад.
Леха погрустнел; и Лиза тоже. Потом она встала и вышла из комнаты. А Леха, скрипнув серой замшей обивки, пересел повыше; задумался: что для него Аллочка?
Года три назад Леха снимал под офис комнату в подвале на Арбате. А весь подвал занимал «Гуманитарный фонд» — организация с непонятным финансированием, занимавшаяся неизвестно чем. Но люди они были хорошие, и Леху соседство устраивало.
Однажды они с Васькой пошли на Калининский — позвонил приятель из министерства, надо было подойти, забрать документы. Идти десять минут — хоть воздухом подышать.
Осенний вечер. Кончился дождь. Температура — почти ноль. Сыро и никакого комфорта. Серые облака неохотно пропускали невнятное подобие света. Но после искусственного, подвального, они были рады и такому. Пересекли Арбат, поднялись по переулку к зданию-книжке, где в боковом незаметном подъезде их должны были встретить. Да, в общем-то, и не подъезд это, просто желтая лакированная дверь в белой стене, за ней шесть ступенек и узкий коридор. В конце его сидит вахтерша за письменным столом. У нее под ногами на каменном полу — электрический обогреватель.
Когда спустя час они снова вышли на улицу, все изменилось. На улице — минус десять. Леха и представить себе не мог, что температура может падать так быстро. Холодный ветер влетел в город и заморозил все, до чего смог дотронуться. На асфальт лег тонкий блеск льда. Целлофановой пленкой лед укутал все дорожные бугорки и трещины, не пропустив ни одной. Как стояли Васька с Лехой — так и заскользили к Арбату под уклон, махая руками, чтобы сохранить равновесие. Остановиться нельзя. За стены не схватишься — там тоже лед. Впереди вниз боком сползал мужик в «Волге», изредка сигналя, бессильный что-либо изменить. Леха скользил, скользил… И ничего с этим не поделаешь. Неспешное движение, все происходит плавно и само собой, и ты плывешь мягко и хочется, чтобы так было вечно.
К чему вся эта история? Ах, Аллочка, Аллочка! Так и я в тебе, милая, думал Леха, глядя на серебряное с чернью кольцо.
А Лизка стояла в ванной перед зеркалом. Поправила волосы.
Над тем местом, где она каждый день училась, в воздухе парит незримый лозунг. Логотип. Лиза его слева направо читала так: «Каждая хорошая стерва — уже наполовину ведьма». Появись он на самом деле на бронзовой табличке у входа — обиделась бы только половина молодых честолюбивых дам. Вторая половина — нет. Архаичные карты и выточенный на коленках магический кристалл им заменил мерцающий экран компьютера. Они пишут занятные программки и с их помощью могут заморочить даже самую чугунную, самую деревянную или просто пустую голову.
Глядя в свои зеленые глаза в отражении в зеркале, Лизка задумалась: а к какой половине относится она? И усмехнулась вдруг: вот уже и задумалась…
ebooksa