И тогда Добрый День примет обещанный валькирией бой. Можно ребром ладони в висок. Или под подбородок? Тоже неплохо. Добрый День не знал еще, как он поступит. Он только жмурился и сопел в ожидании нестерпимого и жгучего кайфа, что обещала ему летучая зеленоглазая тварь.
В луче фар поблескивали таблички с написанными именами и датами. Свежие даты. Таблички недолго простоят. Мастера, глотая вредную пыль, уже режут буквы на каменных плитах, подводят их золотом. А пока пусть будут таблички. Нельзя же человеку лежать совсем без ничего. Чавкает глина. С невидимого во тьме челнока сваливаются нити тумана; пока ветерок вдруг не спутал их все, не смешал в паклю. В сизое мочало, что цеплялось к крестам. А воздух-то какой! Нет, хорошо все-таки, что выбрались за город — хоть воздухом подышать.
…Краем глаза Добрый День угадал движение во тьме. На свет фар со стороны поля осторожно вышел дедок в кирзачах и телаге. Кепка красная с надписью «Coca-Cola». А глаза под ней — испуганные.
— Здорово. — Хриплый пропитой голос. Никто не ответил. Леха перестал копать и оперся о лопату. Добрый День встал с корточек.
— Чего безобразничаете? Тут нельзя безобразничать, — сурово начал дед. — Это кладбище.
— Вали отсюда, — посмотрев на него пристально, тихо сказал Добрый День.
— Это наше кладбище. Нечего вам тут делать, — очень серьезно ответил дед.
— Видишь яму? — кивнул Добрый День. — Отдохнуть не хочешь?
Коля шевельнулся — и дед пропал. Только на траве пятно сбитой росы. В темноте где-то чавкнула вода и невнятно кто-то выругался. Где — не понять.
— Копай, копай. — Добрый День снова сел. Что-то зашуршало вокруг. Оглянулся — а это дождь заморосил. Пре скверная погода, надо сказать, у нас в России бывает. Зато следов никаких не останется.
Убедившись, что дед убежал, Коля повеселел. Он боялся, что Добрый День пошлет его вдогонку, а поди найди этого ханыгу между крестов. Не видать ничего… Все ноги пообломаешь. Да и хуже нет, как мочить кого забесплатно. С этого-то обычно и начинаются всегда всякие неприятности…
Залез в машину, включил приемник. Нажал одну кнопку, потом другую…
«Dynasty», — подумал Леха. — «У этого придурка хоть номер был. Человек в начале жизни получает в роддоме номерок на ногу, и в конце жизни, в морге, ему тоже привязывают номерок к большому пальцу. А у меня и такого не будет». И так Лехе стало себя жалко, аж слезы на глазах чуть не выступили.
— Копай, копай. — Снова ожил Добрый День.
А черная мгла становилась все гуще. Купол света вокруг машины неумолимо сжимался. Меньше и меньше пространства живым. Им нечего делать на кладбище. Здесь — дом мертвых.
Некоторые философы говорят, что в мире нет зла. Есть лишь дефицит добра. А зла нет. Его просто не существует. Это ложь. Ложь того, кто хочет, чтобы о нем забыли и упустили в расчетах. Того, кто хочет, чтобы перестали его опасаться. Когда его не ждут — вот тогда-то он и оборачивается к людям своей жуткой стороной.
Говорят, нет тьмы. Есть просто недостаток света. А тьмы нет. Есть лишь вакуум, в котором мало фотонов. И это ложь. Есть черный свет, пронизывающий насквозь. Черный свет, вечная смерть, вековечная тьма…
Ночью на кладбище стояла та самая тьма, которая не есть отсутствие света. Она сама по себе тьма. Она сама по себе смерть.
ebooksa