Венесуэльский заговор

– Вот эта деталь будет больше соответствовать вашим занятиям, – штатский, как и все латиноамериканцы, любил театральные эффекты.

Картинно достав наручники, он защелкнул их на запястьях сникшего Купера. Стоя в стальных браслетах, тот, вытянув шею, глядел на горизонт, где скрывалась «Глория».

На втором катере сидел извлеченный из воды рыбак и доказывал, что он никакого отношения к «этому проклятому гринго» не имеет.

– Да я же ничего такого не знал! Я хотел денег заработать! Он мне денег посулил, если я догоню яхту…

После того как ему пообещали, что в ближайшее время он будет думать о совсем других вещах, Луис заскучал. А ведь так спокойно начинался день! Хотелось бабок по-легкому срубить! Хорошо, если теперь удастся выпутаться из всей этой истории с минимальными потерями. В любом случае – лодка пробита, двигатель разворочен. Нет справедливости на белом свете!

Такие мысли вертелись в голове рыбака и позже, когда он сидел напротив следователя и отвечал на дурацкие вопросы: где родился, чем занимается и не было ли у него судимостей.

В отличие от Луиса, Купер уже никаких сомнений не испытывал.

Глава 36

События в Венесуэле, и в частности в ее столице, развивались своим чередом. Естественно, эту самую череду в стране в последнее время с полным правом можно было назвать лихорадочной, поскольку подобного давно нельзя было припомнить. Нет, в Венесуэле случалось, конечно, всякое, но это…

В Каракасе, в резиденции команданте, был устроен закрытый прием. Случайных людей здесь не наблюдалось, были только свои – приближенные и «посвященные». Среди прочих здесь находились герои последних событий: полковник Арисменди, офицеры-десантники, Лаура, Батяня, Маурильо, Пушкарев, военные чины…

– Господин президент, я бы хотел поздравить вас, да и всех нас, весь народ Венесуэлы с успешной победой над заговорщиками и проклятыми гринго! – провозгласил один из генералов, подойдя к Уго. – Мне кажется, я выражу общее мнение всех присутствующих, если скажу о том, что эти события в очередной раз показали, как ошибаются там, за океаном, те, которые бы хотели видеть Венесуэлу на коленях. Поверженную, безвольную и не вызывающую ничего, кроме презрения…

– Но они в очередной раз просчитались, – добавил Арисменди, – народ Венесуэлы – это не скопище слизняков. Он может постоять за себя.

– Вы совершенно правы, – кивнул Уго, – все это верно. Но я бы хотел произнести несколько слов о другом.

Он указал на Батяню, стоявшего неподалеку.

– У меня есть, что сказать о действиях нашего доблестного спецназа, который, как всегда, оказался на высоте, но среди нас присутствует майор российской армии. Так вот, благодаря этому человеку я сегодня стою здесь, среди вас, и праздную нашу победу. Этот человек сделал все, чтобы спасти жизнь президенту Венесуэлы. Если бы не он… Я бы хотел поднять этот бокал за дружбу и братство между Венесуэлой и Россией. Иногда подобные фразы произносят, как дежурные, за которыми ничего не стоит. Но сейчас – совсем другое дело. Я на собственном примере убедился в том, что боевое братство, содружество дороже всего на свете. Когда ты чувствуешь плечо товарища, готового придти тебе на помощь в трудную минуту, то жизнь становится осмысленной.

Взоры обратились на Батяню, который со скромным видом пожал плечами, как бы говоря: «Это мой долг».

– На примере этого офицера-десантника я убедился, – продолжал гарант конституции, – что дружба с Россией – это великая дружба. За нашу дружбу!

Зазвенели бокалы. Сейчас Батяне пришлось почувствовать себя героем сегодняшней «вечеринки». Каждый хотел подойти к нему, сказать несколько теплых слов и выпить с ним.

– Так и окосеть недолго, – сострил Пушкарев, – если с каждым выпивать.

Судя по всему, представитель далекого российского завода находился в близком к этому состоянию. Расшатанные за последнее время нервы инженера требовали успокоения, и он с самого начала решительно принялся за осуществление этой задачи. Здоровье спеца, однако, не позволяло ему долго нагружаться вином, поэтому он уже слегка покачивался на ногах. Батяня же находился в совсем другой весовой категории, и сухое вино для него было сродни компоту. Вообще-то было бы странно, если бы офицеру-десантнику вино хмелило голову. Ну а штатский есть штатский, что с него возьмешь? Тем более с такого ботаника, как Пушкарев…