— Теперь раздвинь шире, — сказал мужик.
Вечер и на этот раз не дал листу упасть на пол.
— Хорошо, очень хорошо! — произнес мужик и, немного помедлив, спросил: — А скажи-ка мне, у тебя правда родителей нет или ты просто наплел тут?
— Правда, — ответил Вечер.
— И что, документов тоже никогда никаких не было?
— Да какие документы, кто же мне их даст?
— Ну, хорошо, — сказал мужик и постучал в дверь, собираясь выйти из камеры.
«Кретин какой-то. Чего приходил и что тут хорошего?» — подумал Вечер, глядя на него.
Мужик подмигнул ему и вышел из камеры.
В течение трех последующих суток Вечера никто не трогал, только периодически распахивалась кормушка, в которой появлялась миска с баландой.
А на четвертый день, вечером, неожиданно заклацали запоры.
— Арестованный, на выход, — резко бросил конвоир.
И Вечер пошел между узких стен, давно требующих покраски.
На этот раз его завели в другой кабинет. За столом сидел майор, а напротив него — тот самый мужчина, который приходил в камеру.
— Вот, пойдешь с человеком, — кивнул на него майор. — А это на всякий случай, — майор подошел к Вечеру и надел на него наручники.
— Пошли, — легко подтолкнул Вечера мужчина.
Они вышли из кабинета. Вечер шел вслед за человеком, который явно не был ментом, и ничего не понимал. Когда они, минуя все кабинеты и решетки, вышли в коридор, где сидели посетители, а потом и из здания, Вечер, уже совершенно ничего не понимая, окинул взглядом улицу, толпу и послушно сел во внедорожник «мицубиси».
Они пересекли всю Москву и выехали за город. Мужик молчал, Вечер тоже, хотя в голову ему и лезли всякие мысли насчет доноров органов и прочие глупости. Свернув с кольцевой, они ехали еще почти час по каким-то проселкам и наконец остановились перед высоким глухим забором из бетонных плит.
Мужик посмотрел на Вечера и сказал:
— Решай, пацан. Если зайдешь сюда, — он кивнул на забор, — останешься на пять лет, но за это время из тебя сделают человека, настоящего бойца. Ты будешь зарабатывать приличные деньги легальным путем, но легкой жизни не обещаю. Тренировки по восемь часов в день. Первая поездка в город — только через год, и то под присмотром. Если соглашаешься, я снимаю с тебя наручники, и мы въезжаем в эти ворота. Если нет, то везу тебя обратно и сдаю ментам. Они пристроят тебя в колонию года этак на три. Там ты точно ничему хорошему не научишься, а когда выйдешь, снова пойдешь по скользкой дорожке.
ebooksa