– Застрелил, – с ожиданием глядя на Дробова, кивнула девушка.
– Ты опасный для него свидетель, поэтому ты здесь.
– Они собирались изнасиловать меня и убить. Разрезать меня на мелкие кусочки… Сначала свадьба, потом похороны…
Вероника скривилась, пытаясь сдержать нахлынувшие слезы, но не выдержала, закрыла лицо сведенными вместе ладонями.
– Я убивать тебя не собираюсь… Хотя, конечно, не хотелось бы вешать на себя трупы. Здесь не война, и я не на боевом задании. Я свою женщину ищу. Она должна быть здесь со Свиридом. Но ее здесь нет. А насчет Свирида я не знаю, я его в лицо не видел… Может, он где-то здесь? – Глеб обвел взглядом комнату.
– Нет его здесь. Он уехал…
– Куда?
– Не знаю.
– Решил, что с тобой все кончено, и вернулся домой?
– Вряд ли. Этот сказал, что он на другую точку уехал. – Вероника показала на покойника с «береттой» в руке. – Смит его кличка. Он дом здесь охранял. А этот меня сюда привез, – глянув на узкоглазого, сказала она. – Киргиз его зовут… Как же я его ненавижу! – истерично всхлипнула девушка и снова закрыла руками лицо. – Всех ненавижу!
Глеб успокаивать ее не стал: сама в чувство придет, когда наплачется. Он вышел в сени, вытащил оттуда труп бандита, столкнул его с крыльца, затащил под дом, рядком с ним уложил еще двоих. Обыскал всех троих, забрал документы, деньги, телефоны и оружие – «стечкин» и «беретту»; оставил одному из них свой трофейный, запятнанный кровью, пистолет. И свои метательные ножи он тоже забрал.
Если Свирид уехал, значит, он может снова нагрянуть, поэтому и не следовало оставлять трупы на виду.
Глеб вернулся в комнату, немного подумал и, стараясь не запачкаться кровью, стащил вниз трупы Киргиза и Смита. Нечего им здесь разлагаться и вонять. Ведь ожидание может затянуться надолго.
У Киргиза он изъял спутниковый телефон. Солидная вещь. В памяти никаких имен – только номера: первый, второй, третий. Попробуй догадайся, кто под каким номером у него проходит. Возможно, Свиридов первый, Артемчик – второй, хотя и не факт… Хорошо бы – позвонить им, спросить, где они?
– Ты голос Свиридова знаешь? – спросил у Вероники Глеб.
Девушка уже не плакала, хотя глаза еще не просохли от слез.
– Знаю. Противный у него голос.
– А голос Артемчика?
– Да, он мне говорил, что убьет… А что?
– Да так, ничего, – качнул плечами Глеб.