– Этот, – замялся майор Воскобойников. – Тоже вроде бы похож… Тоже пахнет эфиром.
– Да эфир специально добавляют в жидкости без запаха, – сказала Евгения Анатольевна. – У меня подруга была медработница, рассказывала. А могут еще камфору добавить.
– Давайте на мне поэкспериментируем, – решился Дмитрий Васильевич, – вы мне будете что-нибудь вкапывать малыми дозами, и я буду отслеживать эффект. Если он окажется таким же, как вы видели у меня раньше, то…
– Не надо, Дима, – забеспокоилась Евгения Анатольевна.
– Да у меня есть другой надежный способ, как достать из таких ублюдков информацию, – прорычал капитан Колесниченко.
Он сжал кулаки.
– Постой, – сказал Батяня.
Майор Лавров закрыл глаза, приложил ладони ко лбу, сосредоточился. Он постарался восстановить в памяти обстоятельства того разговора, когда десантники находились в кабинете командира части ПВО подполковника Белобородова.
– Кажется, Мишка говорил так, – через пару минут начал Батяня, – «препарат на основе окситоцина, усиливающий во много раз его действие».
– Точно, окситоцин, – подтвердил капитан Колесниченко.
– Что это за препарат? – с тревогой спросила Евгения Анатольевна.
– Он забирает волю человека, и человек становится полностью доверчивым к посторонним, фактически превращается в зомби…
– Боже! – всплеснула руками женщина и с жалостью посмотрела на своего мужа.
– Да у меня уже все в порядке… – отмахнулся майор Воскобойников.
– Так, смотрим надписи на флаконах, – приказным тоном проговорил Батяня.
Краска на многих пластмассовых бутылочках где стерлась, где расплылась. И надписи разобрать практически было невозможно.
– О блин, смотрите, а на этой бутылке кто-то хотел, не при даме будет сказано, написать матерное слово. Вот отморозки, как будто знали, что мы эту бутылку найдем…
– Где? – спросил Батяня.
– Да вот, не видишь: «ХУ», – прочитал капитан Колесниченко. – Одна буква стерлась.
– Есть же идиоты, у которых руки чешутся, что-нибудь такое написать, – со злостью проговорил Батяня.