Согласно ориентировочным данным группа майора Лаврова была в километре от вагончиков пастухов.
– Вперед, – скомандовал Батяня. – Идем тихо. У чабанов чуткие собаки.
Трое десантников с автоматами на изготовку двинулись к базе. В метрах пятидесяти от нее залегли. Батяня приложил к глазам мощный бинокль с «ночным зрением».
– Странно. Овец нет, загон пуст, – прошептал он.
– Перегнали в другое место, – предположил Колесниченко, – все равно они были для них прикрытием.
– Тихо. В одном вагоне есть свет, – сообщил Батяня.
Группа подошла еще ближе к базе и, уже у самого загона для овец, снова залегла.
Охраны, как ни высматривал Батяня, не наблюдалось.
Десантники приблизились вплотную к вагончикам. Колесниченко молча показал на висящий замок на одном из вагончиков.
Батяня кивнул ему на соседний, в котором горел свет. Все трое подступили к нему, отошли, прислушались. Все было тихо.
Капитан Колесниченко рукой показал, что поднимется по ступенькам и откроет дверь.
15
Жена майора Воскобойникова Евгения Анатольевна чувствовала себя вялой и разбитой. От лекарств, которыми ее пичкали бандиты, она казалась безразличной ко всему. Однако, по большому счету, это было не совсем так. Тревога за ребенка, которого она носила под сердцем, заставляла ее чутко следить за всем происходящим. Она поняла, что лучше не сопротивляться, а ждать, что будет дальше, тем более ей пока никто не угрожал. Она надеялась на подходящий для побега случай.
На заброшенной метеорологической станции ее поместили в блок, прилегающий к комнате Узтемира. «Пастух», как главный в бандформировании, специально приказал сделать это, он не очень-то доверял своим диким и горячим «воинам».
Этим вечером, лежа в своем спальном мешке, она внимательно прислушивалась к окружающим звукам.
Вот приехала машина. Остановилась. Из нее вышли несколько бандитов. Один что-то говорит другому.
И вдруг – Евгения Анатольевна сама себе удивилась, – она, оказывается, неплохо понимает киргизский язык. Когда, еще в прошлом веке, ее мужа направили служить в Казахстан, она решила выучить язык народа этой страны. Она усердно посещала курсы, готовилась к занятиям, «на отлично» сдавала экзамены. В прошлом Евгения Анатольевна – выпускница Минского института иностранных языков. Она уже ехала на распределение в Самарскую область – работать учительницей английского – и в поезде совершенно случайно познакомилась с выпускником МВИЗРУ ПВО – Минского высшего инженерного зенитного ракетного училища ПВО, лейтенантом Воскобойниковым, который отбывал в расположение части. Так решилась ее судьба.
Она отработала два года в пригороде Самары, а потом помчалась к своему суженому, с которым в течение этих лет у нее не обрывалась нежная переписка. Евгения Анатольевна надеялась, что в военных городках она будет преподавать английский язык. Но на точках, куда бросали мужа, было совсем мало детей. Сначала она вела кружки для всех желающих на общественных началах, ставку для нее командование выбить никак не могло. А затем, когда Евгения Анатольевна не могла дождаться своего собственного ребенка, ее желание учить других детей и мамаш, бесплатно и почти без благодарности со стороны начальства мужа, постепенно вошло в привычку.
Началась спокойная жизнь, без напрягов, без инициатив и острого интереса к самой такой жизни. Она просто наблюдала со стороны, как повышают в звании ее мужа, который с годами не перестал к ней нежно относиться. Все вроде бы изменилось с этой неожиданной беременностью. Чтобы малыш еще в утробе привыкал к языкам, Евгения Анатольевна читала ему книги по-английски и по-французски – это был ее второй язык в институте, по-испански – третий язык, по-польски – оставшийся от бабушки и по-белорусски – язык деда. В общем, у нее были склонности к языкам. Поэтому тогда, молодая и полная энергии, Евгения Анатольевна с большим удовольствием окунулась в новый мир казахского языка – из совершенно неизвестной ей, неиндоевропейской группы. Но затем мужа перевели в Кыргызстан, в такую глухомань, где курсов киргизского не существовало. Евгения Анатольевна заметила, что улавливает значение некоторых слов в языке здешнего люда, однако практики общения у нее почти не было. Теперь же ее пассивное знание казахского – родственного киргизскому языку – и постоянное чувство тревоги, что, несомненно, обостряет мышление, помогали всему услышанному складываться в некую закономерную систему. Она или догадывалась, или на самом деле стала неплохо понимать, о чем разговаривают бандиты.
– Бейшенбек, бери камеры и тащи к себе, – командовал один из них, – а ты, Жанболот, забирай
ebooksa