10
Екатерина находилась в помещении, которое было почти точной копией камеры Зиганиди и Плахина. И зеркало, и санузел, и кровати, и светящийся потолок… Единственным отличием было окошко над одной из кроватей, почти под самым потолком. Решетки на нем не было. Да она и не требовалась. Ни один человек, будь он взрослым или ребенком, не сумел бы просочиться через окно – настолько малюсеньким было оно. А даже если бы у кого-то и получилось протиснуться наружу, то он наверняка бы грохнулся вниз на столы. Окошко выходило на море. Через него были видны часть суши и водная гладь. Прыгай, если хочешь!
Сабурова, как и Коля с Маратом Петровичем, не помнила, как попала сюда – в место своего заточения. Сразу же после того, как она оказалась схвачена и закручена в брезент, подлые супостаты вкололи ей какую-то усыпляющую дрянь. Вкололи прямо через брезент. Тогда она мгновенно отключилась и пришла в себя уже только в помещении. Естественно, что ни дорогу, ни время, затраченное на нее, ничего другого женщина была не в состоянии запомнить.
Немного ныло и чесалось плечо, что являлось последствием укола. Кроме этого, Кате очень сильно хотелось пить. Казалось, что она не пила уже целую вечность и готова выдуть хоть целую бочку. Она тихонько кашлянула и повертела головой. За ширмой возле унитаза находилась раковина. Боевая пловчиха двинулась туда, надеясь хлебнуть воды хотя бы из-под крана. Надежда оказалась напрасной – кран не включался, как она над ним ни колдовала. Она со зла ударила по нему несколько раз. Послышался шум открывающейся двери.
Сабурова выбежала из-за ширмы. В проеме распахнутой двери стоял Такэси. Он улыбался. Но его улыбка была натянутой, неискренней. Впрочем, Кате было все равно, как тот улыбается. Она с ходу налетела на него с претензией:
– Что вы вытворяете вообще?! Мало того, что засунули в эти четыре стены, так еще и входите без стука! Или для японцев правила приличия не писаны?!
Кайко даже не дернулся, выслушивая претензии и упреки русской. Он молчал, давая возможность ей выговориться. Когда она наконец замолчала, японец протянул Сабуровой термос.
– Здесь кофе, – промолвил он, будучи уверенным, что женщина не откажется от горячего бодрящего напитка.
Екатерина внимательно осмотрела Такэси и принесенную им емкость. Одет он был уже не в военную форму. Но сказать, что на нем штатская одежда, язык не поворачивался. Одеяние более походило на униформу охраны какой-нибудь частной компании.
– Могли бы уже и бутербродов в придачу предложить, – заявила пловчиха, пытаясь забрать термос.
– Это вопрос времени, – продолжая улыбаться, сказал Такэси. – Главное, это ваше смирение. Агрессивность красивым женщинам не к лицу.
– Я просто не ожидала, что вы войдете, пока я была за ширмой, и испугалась, – включила дурочку Катя. Она поняла, что лучшей линией ее поведения в данной ситуации было изображать смирение, смирение и еще раз смирение. Именно изображать, а не становиться овечкой перед пастью голодного японского волка. Она ведь ни на секунду не теряла надежды вырваться из этого чертового плена, хотя и не имела ни малейшего понятия о том, что ее ожидает за этой дверью без ручки.
– Вы зря испугались. Я пришел с миром, – масляным голосом промолвил Кайко, откручивая чашку-пробку с термоса. – Кофе у нас хороший. Вам понравится.
Екатерина взяла из его рук чашку и замерла в ожидании, когда тот наполнит ее хваленым напитком. Она подозревала, что в нем мог содержаться какой-то препарат, развязывающий язык или нечто в этом роде. Женщина лихорадочно соображала, что предпринять, но внешне старалась выглядеть спокойной.
Кайко начал наливать кофе. Сабурова решила действовать. Она выплеснула содержимое чашки, норовя попасть в лицо Такэси, одновременно ударив рукой по термосу. Последний упал на пол. Японец отпрянул уже при первом резком движении русской. Кофе из чашки полетел в сторону двери. Термос, разбившись изнутри, оставался целым снаружи. Напиток выливался через горлышко. Помещение все больше наполнялось кофейным ароматом. Катя попыталась использовать чашку в качестве оружия, стремясь чиркануть ею по скулам супостата. Она владела некоторыми восточными единоборствами, и данная ситуация вполне подходила для того, чтобы продемонстрировать их. Однако ее умения не шли ни в какое сравнение с профессионализмом японца. Едва она задумывала свой удар, как Кайко уже успевал его предугадать и выставить блок. При этом сам он не нападал, а только защищался. Ни одного выпада. Ни одного удара. Катя начала выдыхаться, но нейтрализовать или, по крайней мере, уязвить противника все не удавалось. Тот факт, что к защищавшемуся никто не спешил на помощь, внушал призрачную надежду на возможность вырваться из «темницы». «Может, остальные на задании», – крутилось у русской в голове. С этой мыслью она предприняла последнюю отчаянную попытку избавиться от Такэси. Женщина схватила за ножки стоявший между кроватями стул и принялась бить им по зеркалу. Она предполагала, что за зеркалом находится тайная комната. Зеркальное стекло не поддалось. Японец на какое-то мгновение замешкался, не ожидая такого поворота событий. Это мгновение Катя и использовала. Она резко отвернулась от зеркала, норовя со всего размаху ударить противника по корпусу. Тот в очередной раз отпрянул, однако не так быстро, как в прежних случаях. Стул прошелся по предплечью его правой руки, порвав в нескольких местах униформу. Левой рукой японец перехватил орудие Кати и мощно толкнул ее от себя. Сабурова не сумела удержаться на ногах и вместе со стулом грохнулась на пол.
Она тяжело дышала, ожидая наихудшего продолжения событий. Но тем не менее готовая попортить противнику напоследок нервы. Да и не только нервы. Ей казалось, что Кайко приблизится к ней, чтобы сурово наказать за неповиновение. По его лицу трудно было понять, какие эмоции он испытывает. Японец и в самом деле подошел к Сабуровой. Она собиралась улучить момент, чтобы врезать ему между ног. Тот, однако, протянул женщине руку, предлагая помощь. Жест его оказался не лишенным определенной галантности. Сабурова немного поколебалась, раздумывая, отвечать ли на этот жест. Японец все еще держал руку вытянутой, терпеливо ожидая решения разбушевавшейся дамы. Дама наконец решилась подать руку в ответ. Он помог ей встать на ноги и предложил сесть на кровать. Она так и сделала. Такэси тем временем поднял чудом уцелевший стул, поставил его напротив кровати и уселся на нем.
– Теперь вы убедились? – спросил он.
– В том, что я нахожусь не в гостях? Да, убедилась, – промолвила Катя без тени смирения в голосе. – Кто вы вообще такие? Что вам надо? Где мои товарищи?
– Хм, лань все еще продолжает брыкаться, но вроде уже склонилась к конструктивному диалогу, – несколько витиевато отреагировал на вопросы женщины японец.
– Лань решительно не понимает темы этого разговора, – переняла Сабурова манеру разговора собеседника.